Поэмы
Шрифт:
Наполовину цели лишены…
Веселых песен звучные тирады
Давно в движеньях все пояснены…
Вот и заря румянит стекла окон!
Всё нараспашку, чувства напоказ,
Но ни один неловкий, глупый локон,
Упавши на пол, не печалит глаз!
И ни одна красивая шнуровка
Не подавала права говорить:
Ведь тут корсет — не тело: лжешь, плутовка!
Корсетов всяких можно накупить!
_______
Один
Хозяин пира, шутки вызывал:
«Гм, милый князь! Ведь ты с обеда умер!
Зарок быть умным старой тетке дал!»
Но ни условья с теткой, ни зарока
На самом деле не было совсем.
А щеки бледны и тревожно око:
Он ждет чего-то, сумрачен и нем!
Ему обидно так и так ужасно ясно:
Любовь идет наперекор уму…
Он с ней живет, он с нею ежечасно…
Чего, чего недостает ему?..
Тому давно, в деревне позабытой,
Он с ней, дитёй, в дому отца играл.
Еще тогда, как в почке чуть открытой,
Прилив любви неясно подступал…
Барчук поил ее, девчонку, чаем,
Он был защитником и отводил толчки;
А ей казался он недосягаем:
Такими в сказках кажутся царьки.
Прошли года! Пути определились!
Совсем случайно странная судьба
Свела обоих… Встретились… слюбились…
Князек-барчук и бывшая раба!
И пир идет С хозяйкою в сторонке
Старейший гость уселся, развались…
«Пусть их шумят и приступают к жженке!
Скажи, хозяйка, прочна ль ваша связь?
Что платит он тебе? Я выдам вдвое!»
«Нет, не хочу…»-«Ну, вот пакет, смотри:
Тут сорок тысяч… Море разливное!..
Срок — пять минут! Подумай и бери…»
И пять минут прошла… Слегка шатаясь,
Гость подошел к хозяину тогда:
«Я проиграл! Возьми пакет… Квитаюсь…
Вот дело в чем! Вот чудо, господа!..»
Гость рассказал Все громко завопили…
Пари большое! Дерзко и смешно!
«Какие деньги!.. И они тут были…
Не взять таких — совсем, совсем смешно…»
А он был счастлив и, не замечая,
Какие шли сужденья о пари,
Ласкал ее, безмолвно обнимая,
Сияя в свете пламенной зари!
А ну-ка! Киньте камнем, кто посмеет?!
Не спросит вас летучее зерно,
Где пасть ему и как оно созреет?
И, наконец, созреет ли оно?!
Прошли три года. Далеко, не близко,
В чужой стране и на чужих людях
Они спокойно
Воспоминаний о прошедших днях.
«Когда же свадьба?» — спросит он, бывало,
Она в ответ твердила всё одно:
«Я вся твоя! Мой милый! Или мало?
Но свадьбе нашей быть не суждено.
Я так люблю, к тебе благоговею;
Что, если б мне пришлось к жене твоей
Пойти в прислужницы, — о, я была бы ею
И стерегла бы сон твоих ночей!
Но свадьбы не хочу! Я в этом, видишь,
Совсем крепка остатком сил своих…
Прикажешь, разве?! Нет, ты не обидишь…
Я помню стыд прошедших дней моих…»
_______
И он любил любовью молчаливой;
Упреки скучные и даже злость порой
В ее любви глубоко терпеливой
Погасли все, как искры под водой.
День ото дня сердца полней сживались;
Разладам мелким не было причин;
Они ничем, ничем не обязались,
Исчезли в них раба и господин.
В нем для нее, бесспорно, воплотился
Царек из сказки, тот, что иногда
Ей окруженный пестрой дворней снился,
Богатый — и не любящий труда!
В ней для него как будто воскресала,
Как бы в чаду заговоренных трав,
И, возвращаясь, ярко проступала
Былая сладость безграничных прав…
И возвращалась с тою красотою,
Так просто, ясно, в очерке таком,-
Что обвевала детством и весною:
Он оживал в воскреснувшем былом.
Кружок друзей был мал. Но суть не в этом:
Он состоял из родственных людей,
Он состоял из оглашенных светом
Во имя тех или других идей.
С чужими трудно было обращенье,
Не то что страх, но и не то, что стыд,-
А робость всякого большого уклоненья,
Пока оно не смеет стать на вид!
Таких кружков живет теперь немало:
Их жизни проще, выгодней, складней…
Они растут в болезни идеала
Законных браков наших скучных дней…
И счастье их пределов бы не знало,
Свершалось в скромной, радостной тиши,
Когда бы память в ней не оскорбляла
Перерожденной заново души!
Чем больше в нем являлось обожанья,
Усталый дух был счастлив забытьем,
Тем резче в ней, на глубине сознанья,
Боролись мысли с прошлым бытием!
Она сильней задумываться стала,