Поэт, или Охота на призрака

Коннелли Майкл

Последними в первой папке были подшиты краткие выжимки из подробных бесед с теми, кто на первый взгляд мог иметь отношение к преступлению или что-либо о нем знать; сведения, полученные в частном порядке (читай: слухи и наветы), но тем не менее тщательно проверенные; прочие мелкие подробности, которые могли не значить совсем ничего в момент записи, но теоретически способны были оказать решающее влияние на ход следствия в перспективе. И, просматривая все эти документы, я видел, как менялось, становилось более личным отношение Шона к Терезе Лофтон. Если на первых страницах дела она фигурировала в основном как «жертва» или изредка «Лофтон», то

несколько позднее он начал использовать имя «Тереза», а на самых последних страницах, датированных нынешним февралем, совсем незадолго до трагедии, Шон все чаще и чаще называл убитую «Терри», то ли переняв это уменьшительно-ласкательное обращение у родителей и друзей, то ли позаимствовав его с оборота любительского фотоснимка, который зафиксировал ее первый день в университете. День радостный и счастливый.

У меня оставалось всего десять минут, когда я закрыл первую папку и взялся за вторую. Она была намного тоньше и наполнена всякой всячиной – главным образом материалами, которые следствие еще не проверило до конца ввиду их второстепенного характера и сомнительной ценности. Среди них я обнаружил несколько писем от граждан, выдвигающих различные теории относительно убийства, и пространное послание от одного медиума, который утверждал, что дух Терезы Лофтон якобы все еще кружит где-то чуть выше озонового слоя и вещает с такой скоростью и в таком частотном диапазоне, что для нетренированного уха этот голос звучит как невнятное чириканье. Медиум брался расшифровать сии послания и предлагал, если Шон захочет, задать духу несколько вопросов. Никаких указаний на то, захотел этого Шон или нет, в деле не было.

Дополнительные материалы гласили, что авторемонтная мастерская и банк, в котором Тереза открыла счет, находились совсем недалеко от университета, так что до них вполне можно было добраться пешком. Детективы трижды прошли по маршрутам между общежитием, детским садом, банком и мастерской, но так и не обнаружили никого, кто видел бы Терезу Лофтон в ту злополучную среду после окончания занятий. Несмотря на это, версия, выдвинутая моим братом (и оформленная, кстати, отдельным рапортом), гласила, что Тереза Лофтон была похищена после телефонного звонка автомеханику, так и не успев зайти в банк, чтобы снять со счета деньги для оплаты ремонта.

Уже без особого любопытства я просмотрел ежедневные отчеты о предпринятых действиях, которые позволяли понять, каким порядком двигалось следствие. В первое время сразу четверо детективов из отдела по расследованию преступлений против личности занимались исключительно убийством Лофтон, однако, когда следственная группа покончила с основной массой рутинной работы, да и новых дел тоже поднакопилось, Шону и Векслеру пришлось работать вдвоем. Под конец мой брат остался один. Это расследование он все равно бы не бросил.

Последняя запись в отчетах была сделана в день смерти Шона его рукой. Всего одна строчка: «13 марта. РАШЕР, в „Стэнли“. С/б о Терри».

– Время истекло, Джек.

Я поднял взгляд на Векслера: тот указывал на свои часы. Я не стал возражать и закрыл папку.

– Что такое «С/б»?

– Сообщение. Это значит, что кто-то ему позвонил.

– А кто такой Рашер?

– Этого мы не знаем. В телефонной книге есть два или три человека с такой фамилией. Мы всех их опросили, но ни один из них вроде как не в курсе, о чем мы толкуем. Я, правда, пытался запросить информацию в национальной базе данных, но, располагая

одной лишь фамилией, там просто нечего делать. Нам практически ничего не известно об этом человеке, мы не знаем, мужчина это или женщина. Нам неизвестно даже, встретился ли Шон с этим самым Рашером или нет. Во всяком случае, в «Стэнли» твоего брата никто не видел.

– Но почему Шон отправился на встречу с Рашером, ничего не сказав тебе и не оставив о нем никаких сведений? С какой стати он вообще поехал один?

– Кто же знает? – Векслер пожал плечами. – Мы получили так много звонков по этому делу, что только на записи можно было угробить не один день. Может быть, Шон и сам не знал, кто это такой. Может быть, все, что ему было известно, это то, что просто некто хочет поговорить с ним о подробностях преступления. Кстати, твой брат настолько запал на это дело, что готов был встретиться с любым, кто намекнул бы, что знает об убийстве чуть больше, чем он. Выдам один секрет: в досье кое-чего не хватает, но только потому, что Шон не хотел, чтобы ребята решили, будто он спятил. Короче, он съездил к этому придурочному медиуму, о котором упоминается во второй папке.

– Тот сообщил ему что-нибудь путное?

– Нет, конечно: стандартный треп о том, что убийца-де скрывается где-то поблизости и выжидает случая снова совершить какую-нибудь бяку. Шон на полном серьезе поблагодарил медиума за полезные сведения и отчалил, однако вся эта дребедень не для протокола, Джек. Я не хочу, чтобы люди считали, будто Мак съехал с катушек.

Я не стал говорить Векслеру, что его поведение лишено всякой логики. Мой брат покончил с собой, а Векс продолжал оберегать его репутацию: вряд ли она могла пострадать еще сильнее, если бы вдруг стало известно, что Шон консультировался с каким-то психом.

– То, что ты мне рассказал, не выйдет за пределы этой комнаты, – пообещал я. Немного помолчав, я счел возможным спросить: – А сам ты как думаешь, что же все-таки произошло? Разумеется, это тоже не для протокола.

– Что я думаю? Мне кажется, Шон поехал на встречу, а тот, кто ему позвонил, так и не явился. Для твоего брата это был еще один тупик, последняя капля, которая, видимо, и переполнила чашу терпения. Он отправился на озеро и… сделал то, что сделал. Ты собираешься об этом писать?

– Пока не знаю. Скорее всего, да.

– Послушай, я не знаю, как это лучше сказать, но попробую. Шон был не только твоим братом, но и моим другом, и я, возможно, знал его даже лучше, чем ты. Оставь ты это дело в покое. Пусть будет все как есть.

Я пообещал Векслеру, что подумаю, однако сделал это лишь для того, чтобы его задобрить. Для себя я уже все решил. После того как папки вернулись в шкаф, я попрощался и ушел, поглядывая на часы и прикидывая, успею ли засветло попасть в Эстес-парк.

Глава 6

На автостоянке возле Медвежьего озера я оказался только в шестом часу вечера. Она выглядела такой же пустынной и голой, как и в день гибели Шона. Это, впрочем, было понятно: озеро покрылось тонкой коркой льда и температура быстро понижалась. Пурпурно-фиолетовое небо темнело прямо на глазах. В такой поздний час ни местным жителям, ни туристам просто нечего было тут делать.

Разворачиваясь на стоянке, я призадумался: что в тот вечер заставило Шона приехать именно сюда? Насколько я помнил, Медвежье озеро никакого отношения к делу Терезы Лофтон не имело. И все же мне казалось, что я понимаю, почему брат выбрал именно его.