Поэт
Шрифт:
ставит ударение на каждой рифме.
Входит Оля с ворохом только что напечатанных
лозунгов. Она шатается от усталости, но пытается
держаться бодро.
О л я. Готово?
Т а р а с о в. Диктую.
О л я. А ну, дай посмотреть. (Заглядывает через плечо машинистки, читает про себя.) Хорошо. Диктуй дальше.
Т а р а с о в (машинистке, которая уже опять заснула). Мадам, встрепенитесь.
Машинистка вздрагивает, просыпается, сердито
поправляет
М а ш и н и с т к а. Ну?
Т а р а с о в.
Пусть враг не сдается упорный,
Но множатся наши полки.
Вздувайте, товарищи, горны,
В огне закаляйте клинки.
Машинистка стучит, Оля слушает.
О л я. Хорошо.
Т а р а с о в.
Знамена цветут, проплывая,
Горит боевая звезда.
О л я. Подожди. (Собирает морщины на лбу, думает.) А ну покажи, как у тебя дальше.
Тарасов показывает. Оля смотрит в рукопись.
Опять "сияющий праздник труда"?
Т а р а с о в. А что?
О л я. Пролетариат еще не победил. Это надо выделить.
Т а р а с о в. Я ж пишу - "боевая звезда".
О л я. Еще определеннее.
Т а р а с о в. Ну, так пиши сама, а у меня голова больше не работает. Я сутки не спал.
О л я. Я тоже сутки не спала. Думай!
Т а р а с о в. Я думаю. (Бормочет про себя.) Совершенно котелок не варит.
О л я. Колечка, последнее напряжение.
Т а р а с о в. Смотри, я и так за сегодняшний день написал полное собрание сочинений. (Показывает на столе бумаги.)
О л я. Понимаю. Но надо.
Тарасов садится за стол и засыпает.
Проснись, Тарасов.
Т а р а с о в. А?
О л я. Ну!
Т а р а с о в. Погоди, сейчас. (Вскакивает, думает.) Есть. (Идет и будит машинистку.)
Машинистка вздрагивает, сердито поправляет
волосы, кладет руки на клавиши.
М а ш и н и с т к а. Ну?
Т а р а с о в.
Да здравствует Первое мая,
Наш праздник борьбы и труда!
"Борьбы и труда" - это тебя устраивает?
О л я. Хорошо. Теперь хорошо.
М а ш и н и с т к а. Все?
Т а р а с о в. Все.
Машинистка идет к дивану, ложится и засыпает.
Оля вынимает лист из машинки, идет к двери.
О л я (кричит). Вайнштейн!
Входит заспанный комсомолец Вайнштейн. Он в
самодельных шлепанцах, с наганом, в косоворотке, с
расстегнутым воротом. Оля дает ему лист.
О л я. В типографию! Немедленно!
Вайнштейн берет лист, чешет голову и, шлепая
самодельными туфлями, уходит. Роскошные банковские
часы шумят и бьют три раза.
Кушать хочешь? (Берет с подоконника кусок хлеба и солдатский бачок с похлебкой.)
Т а р а с о в. Спать
О л я. Ну, так спи.
Т а р а с о в. А ты?
О л я. И я.
Тарасов сгребает все свои рукописи, делает из
них подушку. И ложится на письменный стол. Оля
занавешивает бумажкой лампочку и ложится на этот же
стол головой в другую сторону. Пауза.
Тарасов?
Т а р а с о в. А?
О л я. Тебе не холодно?
Т а р а с о в. Немножко. А что?
О л я. Подожди. (Идет в угол, берет кучу лозунгов на кумачовых полотнищах и укрывает Тарасова.)
Т а р а с о в. Спасибо, Олечка. А тебе не холодно?
О л я (укладываясь и укрывая ноги своей кожаной курткой). У меня кожаное.
Оля вертится. Ей мешает револьвер. Она его
снимает и кладет под голову.
Т а р а с о в. Как ты думаешь, завтра будет хорошая погода?
О л я. Должна быть хорошая. Ну спи, спи, не разговаривай.
Т а р а с о в. Спокойной ночи.
О л я. Спокойной ночи.
Т а р а с о в. Это будет хамство, если завтра пойдет дождь. Весь праздник нам испортит.
О л я. Не будет дождя. Спи. Завтра горячий день.
Т а р а с о в. Сплю.
Берег моря. Ночь. Сквозь туман в море проступают
контуры военных кораблей. На берегу два человека:
Орловский и Селиванов. Они обнимаются. Шум прибоя.
С е л и в а н о в. Возьмите пакет и карту. Здесь нанесены береговые батареи, прожектора, заставы. Передайте начальнику штаба в собственные руки. На словах доложите, что ждем десанта в районе, указанном на карте стрелкой. И чем скорее, тем лучше.
О р л о в с к и й. Слушаюсь.
В море - световые сигналы.
С е л и в а н о в. Вас ждут на французском миноносце.
Они целуются. Селиванов осеняет крестным
знамением Орловского. Орловский садится в шаланду.
Шаланду сталкивают в воду. Уключина и весла обернуты
тряпками. Орловский садится за руль. Вздохи весел.
Туман. В море сигналы. Лодка уходит вдаль.
О р л о в с к и й (бормочет).
Еще безумствует Париж
И носит головы на пиках.
В море сигналы. Вздохи весел. Шум прибоя.
День Первого мая. Солнце. Город весь в знаменах,
в огромных плакатах - тех самих, которые мы видели в
"Изо" губкома. Толпы праздничного народа. Гремят
оркестры, гармоники. На всех стенах пестрят
первомайские лозунги. По улице едет "агитконка",
украшенная флагами, лозунгами, плакатами. Конка
открытая, так называемая летняя. Ее тащит пара
лошадей. В конке сидят артисты и поэты. Они на каждом