Поэт
Шрифт:
Она пригубила минералку, и я решил, что больше не буду ни о чем спрашивать. Правильных вопросов в голову не приходило, и пора немного поостыть. Но Рейчел продолжила разговор сама:
— Когда развелись, я ушла из группы по прогнозированию и стала больше работать над изучением поведения. Сначала профилирование, потом другие задачи. Он переключился на особые ситуации. Иногда мы сталкиваемся в кафетерии или на совещаниях вроде вчерашнего.
— Почему не переведетесь отсюда?
— Потому что, как я уже говорила, назначение в Национальный центр — это большая
— А что можно сделать?
— Достаточно заявить, будто они убирают меня потому, что я женщина. Например, могу настучать в «Пост». Центр всегда оставался особым местом. Знаете, Джек, приезжая на помощь местным полицейским, мы всегда выглядим героями. Пресса ловит каждое слово, так что бюро невыгодно разрушать свой имидж. Именно поэтому мы с Гордоном продолжаем делать унылый вид, сидя на противоположных сторонах стола.
Самолет упруго качнулся и пошел на снижение. В окно я увидел линию горизонта. Далеко на западе показались знакомые горы из массива Рокиз. Мы находились почти у цели.
— А вы участвовали в создании психологических портретов Банди, Мэнсона или им подобных?
Я уже слышал раньше или что-то читал о таком проекте центра изучения поведения. По всей стране они брали интервью у каждого серийного убийцы или насильника, отбывающего свой срок в тюрьме. Из тех бесед составили банк психологических данных. При помощи собранной информации центр составлял профили других, еще не пойманных преступников. Столь обширный проект мог длиться несколько лет, и, как я помнил, говорили, что он оказал определенное влияние на всех участников.
— Да, веселое путешествие... Я, Гордон и Боб, мы все в этом поучаствовали. Я еще получаю письма от Чарли, даже теперь. Обычно под Рождество. Как преступник он наиболее тонко манипулировал женщинами. Так что, полагаю, если он и хотел вызвать симпатии у одного из нас, им должна была оказаться женщина. То есть я.
Такую логику я не мог не оценить.
— Что касается насильников, то в смысле патологии они похожи на серийных убийц. Даже так: некоторые могли казаться приятными людьми, и все же я чувствовала, как они примерялись ко мне, стоило войти в камеру. Думаю, они сами прикидывали, сколько времени получат до момента, когда охрана сможет их заблокировать. Ну, чтобы заполучить меня в том самом смысле... и пока не подоспеет помощь. Реальная демонстрация одной особенности: преступник мыслит только в терминах внешней помощи, не предусматривая, что жертва может и защищаться. Что я способна защитить себя сама. Они смотрят на любую женщину примитивно и только как на жертву. Или добычу.
— Хотите сказать, что разговаривали с ними одна? Без барьера?
—
— Что за окошко?
— Через него внутрь смотрит охранник. По правилам при каждом интервью должны были участвовать два агента, но в жизни все не так. Таких преступников слишком много. Поэтому в тюрьмах мы работали порознь почти всегда, что сильно ускоряло процесс. Комната для собеседований всегда просматривалась, но даже сейчас, вспоминая о некоторых, просто мороз идет по коже. Как и тогда. Словно я действительно была одна. А я не могла даже взглянуть в окно наблюдения, чтобы удостовериться: посмотри туда я, и он бы посмотрел тоже. И если там случайно не оказалось бы никого, дальше знаешь...
— Опасная работа.
— Да, и лишь в некоторых случаях, с самыми жестокими из них, мы общались вместе с напарником. Гордоном, Бобом или кем-то еще. Работая порознь, мы экономили много времени.
Я вдруг представил, какой психологический груз можно накопить за пару лет такого общения. Не этот ли груз она имела в виду, говоря о крахе своего замужества?
— Вы носили одинаковую одежду? — спросила Рейчел.
— Что?
— Вы и ваш брат. Ну знаете, как это бывает у близнецов.
— А-а, чтобы нас не могли отличить... Слава Богу, нет. Наши родители никогда не одевали нас одинаково.
— А кто был в семье белой вороной? Вы или он?
— Определенно я. Шон был сама святость, а я нечестивец.
— И в чем именно?
Я взглянул на Рейчел.
— Много в чем, всего не упомнишь...
— Неужели? А в чем ваш брат оказался святым?
Только тут с моего лица сползла улыбка. Я понял, что должен отвечать, когда самолет резко переложил влево, развернулся в противоположном направлении и стал снова набирать высоту.
Рейчел немедленно забыла о своем вопросе и, высунувшись в проход, стала наблюдать за происходящим впереди нее. Наконец я увидел Бэкуса, шедшего по проходу, руками перебирая подголовники кресел, чтобы сохранить равновесие. Махнув Томпсону, чтобы тот следовал за ним, Боб приблизился к нам.
— Что случилось? — спросила Рейчел.
— Меняем курс, — сообщил Бэкус. — Только что я получил сообщение из Квонтико. Утром на нашу рассылку отозвалось управление в Фениксе. Неделю назад нашли мертвым еще одного детектива, тоже в собственном доме. Предполагали самоубийство, да что-то там не склеилось. Кажется, Поэт сделал ошибку.
— Теперь в Феникс?
— Да, пойдем по свежему следу. — Он посмотрел на часы. — Нужно спешить. Детектива похоронят через четыре часа, а я хочу начать с осмотра тела.
Глава 25
В международном аэропорту Феникса, сразу после приземления самолета, нас встретили две машины бюро и четыре агента из местного управления. По сравнению с тем местом, откуда мы прилетели, погода показалась очень теплой. Сняв куртки, мы уложили их вместе с остальными вещами и компьютерами.