Поэтесса
Шрифт:
Мне сразу понравилось в этой девушке все, тем более что, подойдя ко мне и позабыв про «Здравствуйте», она спросила:
– Я – красивая?
– Да, – улыбнулся я.
– Только не забывайте о том, скольких мужчин погубила женская красота.
И тогда мне пришлось сделать то, что я, на свою голову, делаю очень редко – промолчать на известную мне тему.
Я просто вздохнул:
– Сколько мужчин еще только мечтает об этом.– А это вы написали эти картины?
– Да.
– А вы – гениальный?
– Не знаю.
Но, во всяком случае, ругают меня теми же словами,– Да-а…
А почему вы меня ни о чем не спрашиваете? – такие вопросы всегда двойственны: то ли девушка хотела услышать мой вопрос, то ли она хотела, чтобы я услышал ее ответ.
– Какую ты любишь музыку? – спросил я, сбивая ее с толку неожиданностью вопроса.
– Музыку? – нашлась она довольно быстро. – А разве это о чем-нибудь говорит?
– Конечно.
Это говорит о человеке очень многое.
– Ну, хорошо, – девочка на мгновенье прищурила свою память:
– Я люблю Чайковского.
Ну и чем это говорят мои слова?
– Твои слова говорят о том, что ты – врушка.– Ну, ладно, – ответила девушка, и было непонятно: примирилась она со своим обманом или с моей правдой. – Спросите меня еще о чем-нибудь.
– Как тебя зовут?
– Злата.
Только не говорите мне, что это имя мне очень идет.
– Это имя тебе действительно очень идет, но я не скажу тебе об этом, если тебе это неприятно.
– Приятно, но просто все на свете так говорят.
– А разве ты уже познакомилась со всеми на свете?
– Так говорят все, кого я встречала.
– Значит все, кого ты встречала, говорили тебе приятные слова, – я с самоуверенность старого дурака вел ее по разговору.
И вот тут-то Злата меня поймала:
– Да.
Только почему-то я не хочу, чтобы вы – оказались таким, как все.Будь я цветком, от этих слов я расцвел бы, не дожидаясь весны.
Мы помолчали секунд восемь.
Для меня – мало, для нее, как оказалось – много.
И она перебила наше молчание:
– Сколько вам лет?
– Для разумной жизни я слишком молодой, а для молоденьких девушек – я уже старый.
– Да какой же вы старый?
– Дело в том, девочка, что у любого возраста есть и своя молодость, и своя старость.– Я сейчас угадаю – сколько вам лет?
– Не гадай.
Мне – пятьдесят пять.
– Пятьдесят пять?!
Это – когда же мне столько будет?
– Когда – уверенность в том, что приобрел жизненный опыт окажется уже в прошлом, а попытки сформировать взгляды на жизнь – все еще в будущем.– А какое будущее у вас? – в вопросе Златы не было ничего неожиданного, но я подзадумался:
– Не знаю.
– И вас это не расстраивает?
– Нет.
Меня утешает одна надежда.
– Какая?
– Надежда на то, что у моего будущего окажется вполне приличное прошлое…– …А какая у вас машина? – сделала она мне комплимент.
Наверное, моя внешность показалась ей такой презентабельной, что я тянул на «БМВ».
А может даже, на мечту идиотов – «Хаммер».Но все дело в том, что водить машину я так и не научился. Зато с тех пор как разобрался
– У меня нет машины, – мой ответ вызвал у нее не разочарование, а удивление. И она искренне отреагировала на него: – Разрешите обалдеть.
– И как же можно жить без машины? – спросила Злата после того, как справилась со своим обалдением.
– Очень просто.
Нужно есть фрукты, по утрам делать зарядку…
– И все?
– Нет, не все.
– А что же еще?
– Остальное – каждый должен решить сам……Вот так я встретился с этой девочкой из поколения, задремавшего где-то между Че Геварой и Окуджавой. Притом о существовании ни первого, ни второго – не подозревавшего.
Как-то я сказал Ване Головатову:
– Знаешь, похоже, своего велосипеда они не изобретут, – и он ответил:
– Зато обязательно научатся орать во весь голос о том, что они лучшие на свете велосипедисты……Злата прервала мои мысли самым незамысловатым образом.
Она вновь захотела сказать мне что-нибудь приятное:
– Знаете, а я ведь о вас где-то слышала, – но я разочаровал ее, оказавшись не падким на популярность:
– Тогда – не верь.
Это – вранье.И тут мне пришло в голову предложение, хотя и не претендующее на эксклюзивность, но все-таки на что-то годное:
– Злата, а ты не хотела бы попозировать мне для картины?
– Это в смысле – голая?
– В принципе, ты определилась совершенно верно.
– Значит – голая? – утвердилась он, а я вздохнул:
– Значит – в смысле.– Н-да, – улыбнулась девушка. – Интересно, как вы будете изображать меня, одетой в один только в смысл?
– Это уже – моя проблема.
– Правда – ваша? А не – моя?
– Правда…– …А вы всегда говорите правду? – спросила она, помолчав секунды полторы. – Да, – честно соврал я ей в ответ…
…Повести «Модель» и «Колдунья» полностью войдут в следующую книгу автора. Ожидайте выхода следующей книги…
– …Опять вы, батенька, умную книгу написали.
Обещали же больше не делать таких глупостей.
– Я просто стараюсь писать не много, но точно.
И потому в текстах других писателей, возможно, что-то можно отбросить.
К моим книгам можно только додумать.
И каждый – должен сделать это сам…
– …Что-то вы, батенька, стали писать книги все тоньше и тоньше. Ленитесь?
– Да – нет.
Обещаю, что в следующей книге будет больше страниц.
– А пока выйдет следующая книга – нам что прикажете делать?
– Перечитайте все уже написанное мной еще раз…