Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

Коллектив авторов

* * *

С осенних туч на чёрном парашюте Ночь опустилась к моему окну. И я опять в объятьях тихой жути, Опять у одиночества в плену. Весь мир уснул – все от забот устали, В безмолвии покой свой обрели. Лишь я и ночь – вдвоём на пьедестале Вращающейся медленно Земли.

Сергей Дроздов

Карельская волость

(Фотография столетней давности)

Серьёзнейшие ражие карелы Да

в нафиксатуаренных усах. Проборов свежевыбритые стрелы — Чтобы на фото не попасть впросак. А рядышком – ядрёные карелки, Упруги, но нисколько не толсты. И можно смело ставить по тарелке Туда, куда прикидываешь ты. Да ребятишек шаловливо-кротких На корточки присевший прыткий строй: Тебе – и мореплаватель, и плотник, А хочешь – академик и герой. Бокастые пятнистые коровы Пожёвывают спелые холмы, И я не знаю, от какой хворобы, На том же месте подыхаем мы?! До самых майских праздников не тая, Вцепился снег в помятые поля… И дело ль мне до Штатов и Китая?! — Я размышлял по слякоти руля.

Владимир Ковальчук

Зерно

Кружится северная вьюга, как саван безысходен снег. Россия. Ночь. Медвежий угол. И на исходе чёрный век. Люблю простое – хлеб да сало, морозный дух седой зимы. Но что в наследство нам осталось? И что ж другим оставим мы? Как птахе – мне присуще пенье. Так неужели после нас останется лишь запустенье, безликость лиц, угрюмость глаз? И всё-таки зима не вечна! Мы ждём рассвет. Мы ждём весну — ведь снег, летящий мне навстречу, даст жизнь грядущему зерну!

День Победы

С прискоком весело и споро промчался дождик у берёз. Ах, день Победы, День, в котором есть привкус горечи и слёз. Прошли все мыслимые сроки, но по весне и в листопад ещё с надеждой на дороги старухи древние глядят. Ещё, когда грохочут грозы, тревожны души и сердца, ещё не выплаканы слёзы у всей России до конца.

Евгения Ковалюк

Маме

перевёл с белорусского Виталий Летушев

Нет, не в этом твоя материнская сила, Что рубашечки наши стирала и шила, Что ладони в работе сводило до боли — Это только твоя материнская доля. Вспоминаю тебя в партизанских обозах, Ты скрывала от нас набежавшие слёзы. Помню день роковой – и отца вдруг не стало, Только туже платок ты тогда завязала. Вот таким мне запомнился образ твой милый. Верно, в этом и есть материнская сила.

* * * перевёл с белорусского Виталий Летушев

Да, на земле я только гость, Моё дыхание слилось Со всем, что дышит и живёт, Что в мыслях и в душе поёт. Пока живу я на земле, Хочу

для всех светить во мгле, Чтоб каждый знал, кого ценить, Кого лелеять и любить. Ты тоже гость, как все мы здесь: Волнуйся, если сердце есть.

Анатолий Коршунов

* * *

Мой друг, Всегда, В большом и малом, В наш, Склонный к переменам, век, — Не изменяйте идеалам, — Будь то хоть Бог, Хоть человек! А то становится противно От льющихся с трибун речей. Вчера он пел тирану гимны, А нынче славит ловкачей… Не верь лгунам, ханжам — И точка! Ищи в самом себе ответ, Иначе станешь оболочкой, Где ни ума, Ни сердца нет!

* * *

Мысли катятся плавно, Обегая свой круг, А подумать о главном Нам всегда недосуг. Нет, пугает не сложность, А беспечность… – Увы! За которую можно Не сносить головы…

Вячеслав Кузнецов

Костыли

Я этого парня запомнил навек — в выцветшей гимнастерке, с суровою складкой набрякших век, с морщинкой в межбровье горькой. Он костыли положил на траву, скрутил себе «козью ножку», и было во взгляде его: «Живу! Ещё… поживу… немножко». И в этой военной разрухе, в пыли, глаза его мне говорили: «Ты смотришь и думаешь – костыли, а это, браток мой, крылья!»

* * *

Эдуарду Талунтису

Когда есть смерть, бессмертье быть должно, — не славы громкий путь, не сладостные враки, нет, не награды за труды, – оно, как антипод, как дерзкий свет во мраке! Оно во мне сегодня говорит, презрев тщету слов гордых и красивых. Да, плоть мою природа растворит, но душу растворить она не в силах.

Лев Куклин

* * *

Слова живут не на бумаге. У них есть собственный секрет: Они линяют, словно флаги Былых сражений и побед. Они ветшают и хиреют, И высыпаются из фраз. Они уже сердца не греют И забываются подчас. Старенье стало незаметным. Но кто же с этим незнаком? — Мы с вами говорим газетным, А чаще — книжным языком… Но там, где в солнечных накрапах Лежит земля, густеет лес, — Слова имеют цвет и запах, Слова имеют звон и вес. И иногда довольно мига, Великого наверняка, — Случайно их захватит книга, — И станет вечною строка…