Поэтический нарцисс
Шрифт:
Он ждёт сюжета,
А потом – привносит краски,
Поймав оттенок, лучик, блик,
Он пишет звёзды, корабли
И даже страсти.
На шляпе ленточка блестит
Под цвет костюма,
Этот вид – уже для кисти,
Ему писать бы свой портрет,
Ловя любой дневной момент
Под тенью листьев.
Когда последний сорван лист,
Похолодало,
Пианист захлопнул ноты,
И скульптор инструмент убрал,
И
Он весь в заботах.
Он всё-то пишет, занят он,
Он ищет страстно
Небосклон в своём кумире.
Он страх похоронил с концом,
Так чьё же видим мы лицо
И он – во всём прекрасном мире?
В столичном баре
Толпа стоит вокруг шеста.
Владельцы яхт, владельцы вилл.
Обрывок белого листа
Осенний ветер подхватил,
Последний чек в окно унёс,
А сколько счёт – никто не знал.
В Аду их спросит грязный Пёс
За это, заблестит оскал,
Но будет тихим их ответ.
И что с того? Сейчас поют,
Здесь хорошо, здесь яркий свет,
Я тоже здесь, как все, стою!
Соблазнители и соблазняемые
Высокомерный взгляд,
Ухмылка, гордость –
Все неприятные пороки сведены,
И всё-таки нас манит твёрдость
Переложением вины.
Вечерний запах роз
От скуки лечит.
В разжёгшей пламень чувств московской темноте
Нам на чужом плече прилечь бы,
Молчать о тайной мечте.
Когда кругом темно,
Нас манят люди,
В которых, если есть, то чёрствая душа,
Которые, сведя с ума, принудят
И сами вечер предрешат.
Эдем
Твой голос – это что-то райское,
Таинственное, наилучшее.
Ночь чёрная шумит, февральская,
А я в нём звон весенний слушаю.
Он с каждой нотой убедительней,
И, сдавшись под его заклятием,
Мне хочется незамедлительно
В твои горячие объятия.
Украшенные розой сети
Я не обязана тебе ничем,
Но всё равно сгораю в страсти просто!
Не уточняя в гуще чувств: «Зачем?»
У злого внутреннего монстра.
Он изнутри меня тянуть привык,
Я не могу ему сопротивляться!
Уже слова попали на язык,
Как в воздух белый цвет акаций.
Мне наплевать, что слухи разнесли.
Пусть изойдутся на досуге в сплетнях!
Мне нравится, как мы себе сплели
Украшенные
Без действия грешно терпение,
И чудо в жизни не случается.
Кто хочет – сможет без сомнения,
А кто не хочет – оправдается.
Адреса
Я ждала сто ночей,
Я до этой любви никогда за других не решала.
А теперь я решила: не выписан чек
И мои вечера не укрыты подаренной шалью.
Я смогу, я найду,
Сто миров принесу подарить, расточить безвозвратно!
Снег пройдёт, и к утру заблестит на снегу
Лёд холодный вдоль улиц московских, пустых и покатых.
Я ещё отыщу,
Не забуду тот дом из потрёпанной серенькой книжки,
Где так много домов, где всей юности шум,
Если даже не всей промелькнувшей с улыбкою жизни.
Я приду в этот дом,
И тогда вся земля расцветёт, распалится, растает!
Я приду рассказать о любви, обо всём,
Я приду, чтобы жить, а меня там никто не узнает.
Пошлая история
Пошлость и глупость. Сместите грани-ка!
Очаровало беспечностью тел,
Это же главное – это органика!
Этого хочется на холсте.
Образы – чушь, недостатки сценария,
Всё перепутано, всё не так,
Это простительно – это не ранило,
Главное – голая красота.
Пусть однодневный сюжет. Воистину
Сцена увидена – и мертва,
Тексты дурацкие, от мысли чистые,
Редкие… а для чего слова?
О внешнем и внутреннем
Цена не гарант и компания – тоже,
И часто бывает, цена – моветон.
Всё то, что от Бога, сокрыто под кожей,
Там главная роза – там сердце-бутон.
Там сладкий нектар, безупречный и тонкий
Речной аромат, жизнь блещет, бурлит.
Там все измерения, грани, потоки,
Там больше, чем внешнее, больше, чем вид.
Но вид, неодетый, что скромная церковь,
Где пусто, где вечно на двери замок.
Как можно быть серым, когда даже Цербер,
Мне снилось, имел золотой поводок?
Бульвар
Краснеет утро. Бульвар в цвету,
Ещё ночной на террасах смех,
Но пламень свечей уже потух,
И льётся дневной непрерывный свет.
Зачем новый день? Зачем суета?
Не хочется снова бежать, спешить,
Ночь проще, нежнее, в ней нет суда –