Поэтический нарцисс
Шрифт:
О долгах
Не приставай. Я развлеклась!
Я человек – имею право.
Я развлеклась и развелась.
И все твердят: вполне! на славу!
Постыдны страсти без любви,
Пустая блажь пустых агоний.
Кругом долги, долги, долги,
А должника ни одного нет.
Но это ведь не мой закон,
И я тоскую, я страдаю,
Смотрю на римский небосклон,
Жду вечер – и всегда сбегаю.
Лихтенштейн
Один
Он был неглуп, объездил много стран,
Из кожи крокодила чемодан
Имел в шкафу; собрал – и дёрнул в Польшу.
Когда приехал, там случился кризис,
Он так рыдал, что слов не нахожу.
«Другие в Мексику теперь вывозят бизнес –
Я ничего уже не вывожу!»
Второй жил в Питере – он был богатым,
И он извёл прогнозами меня.
Он опасался месяц, как огня,
Того, что финнов принимают в НАТО.
Он говорил, счастливей всех скиталец,
А что случится – знает только бог,
И он уехал слухи о Китае
Копить к партнёрам во Владивосток.
Был третий – он имел счета в Стамбуле,
Имеет всё-то, только снять нельзя,
И вроде как турецкие друзья
Его не в полном смысле обманули.
Четвёртый – человек с отменным вкусом,
Он говорил всегда, и это так:
Костюм задуман свыше как искусство,
И кто не наслаждается – дурак.
Он чувствовал сезон, он тренд предвидел,
Он люкс из самых лучших стран возил.
Теперь он третий раз банкротит магазин,
Два первых раза были при ковиде.
И все они твердят: я хорошею,
А отчего – мол, не поймёт никто.
Я завтра улетаю в Лихтенштейн,
Читать Мюссе, гулять и пить вино.
Монолог
Стон легкомысленной виолончели
И небо звёздное.
Качели звука готовы разбиться в воздух.
Поздно! Порозовели дворы
Фонарями и зажелтели окнами блёкло.
Парит перед грозой и вот-вот в ливень заблещут стёкла.
Ночь; расплывчатая.
Редкие визги сирен.
Сирень, отцветшая гулко, улыбчато –
Я, кстати, помню день
Начала цветения.
Тени, сутуловатые тени-сплетения
Судеб и часовен выученные набаты.
Объятия Толмачевского и Арбата.
А что до ума – ума! – шепчет, всё скоро кончится.
Да, разумеется, но, господин примат,
Пока-то – давай, давай, давай! – ночь ведь! –
Споём! Время за хвост укусится
Неизбежно, пройдёт, растает,
Станет
И примкнёт к хоропоющей стае,
Но не сегодня! Сегодня веселье,
Сегодня всё пустяково и ничего не страшно.
Сегодня я только в преддверии погребенья под селью
Камня моей вавилонской башни.
Созерцание увядающей розы
Ураган внутри,
Наружный камень.
Заглушая крик,
Развожу руками.
Милый друг, прощай!
Не грусти, что поздно.
Посмотри, в плющах
Увядает роза.
Крошками шипы,
Лист печально скручен,
В чернь растрачен пыл,
В тень рассвечен лучик.
И в её глазах –
Ветхость наших вер.
Эта роза – прах,
Просто прах теперь.
Мила
Холодный воздух,
Рассвет плыл винно,
Крушилась в воду
Большая льдина.
И видно было,
Как солнце встало,
Как солнце мыло
Песок и скалы.
И чуждо грусти,
Вне зал, вне часно
Мерцали грозди
Смородин красных.
Играла Мила
На фортепьяно.
Твой взгляд ловила
Своим упрямым.
Она любила,
Как ангел в сонме.
Ты помнишь Милу?
Немного помнишь.
Лунный свет в тополях
Звезду за взгляд
И небо за вздох.
Лунный свет в тополях,
Серебрится порог.
Мы одни. Ты пришёл,
Как и в том сентябре.
Ночи призрачный шёлк
Укрывает наш грех.
Розы красно цветут,
Пахнет влажно травой,
И глядит в ровный пруд
Одуванчик седой.
Ты клянёшься всегда
Быть моим в сентябре.
Хлынул ливень – вода
Поползла по стене.
И мне кажется вдруг,
Что приду я в свой дом,
И не будет разлук,
И не будет бить гром.
Будет кофе дымить,
Будет ужин стоять,
Будем счастливы мы,
Буду счастлива я.
Будто правда приду
В жизни лучшей, другой,
Где тебя не краду
Вороватой рукой.
Посиделка с вином
Посиделка с вином. Заходи, раз говоришь, что ждал.
Заходи, будем смотреть на полотна – нескучные графики гор! –
Вести об искусстве (возможно, высоком искусстве) горячий спор
И не заметим, как поползут по стеклу утомлённые капли дождя.