Поэтика. История литературы. Кино.
Шрифт:
Осознанию этих негласных побед мешало одностороннее и неверное, но прочно утвердившееся представление о теории архаистов, закрепленное их ходячим названием (возникшим в ходе полемики) «славянофилы». Характерно, что Вигель удивляется, например, тому, что Шаховской примыкал к «Беседе» и являлся воинствующим ее членом, так как и в его сочинениях вовсе не было славянизмов [179] .
Широта теоретических принципов архаистских течений не подлежит сомнению. Существовали группы переходные и эклектические. (В этом смысле предстоит анализ и пересмотр деятельности, например, Вольного общества любителей словесности, [наук] и художеств, Оленинского кружка и других объединений [180] .)
179
Ц. Ц. Вигель. Записки, т. 1. M., 1928, стр. 200. Кроме Шаховского Вигель называет в этой связи П. Ю. Львова и Г. В. Геракова.
180
К настоящему времени накоплен определенный материал, характеризующий ВОЛСНХ и кружок Оленина в историко-литературном отношении. Из литературы последнего времени см., в частности: М. И. Гиллельсон. Молодой Пушкин и арзамасское братство. Л., 1974; М. Г. Альтшуллер. Крылов в литературных объединениях 1800-1810-х годов. В кн.: Иван Андреевич Крылов. Л., 1975; Н. В. Harder. Schiller in Russland. Berlin-Zurich, 1969, S. 122–135. О других литературных группах этого времени см. вступ. статьи Ю. М. Лотмана в книгах: Поэты начала XIX века. Л., 1961; Поэты 1790-1810-х годов. Л., 1971. Пересмотр всего вопроса о русской лингвостилистической ситуации 1800-1810-х
В вопросе о русской стиховой драме 20-х годов необходимо провести одно резкое разделение: существовали стиховые драматурги и драматические поэты.
Коренная разность таких явлений, как драматургия Шаховского, Катенина, Грибоедова, с одной стороны, Пушкина — с другой, заключалась в том, что первые были неразрывно связаны с конкретным театром своего времени, установка их вещей конкретно-театральная, тогда как драматургия Пушкина есть результат эволюции его жанров и установки на конкретный театр своего времени не имеет. Эволюция драматургии первых связана с эволюцией театра, эволюция драматургии второго — с эволюцией поэтических жанров.
Жанровая универсальность 20-х годов не похожа на таковую же тридцатых. Тридцатые годы — время стабилизации большой формы, доставшейся в наследство от двадцатых, — в эту эпоху жанровый вопрос не стоит уже остро (именно вследствие стабилизации жанров) — и на основе готовых жанров тем ярче выступают стилистические элементы. (Таково в общих чертах отличие лермонтовского эпоса от пушкинского [181] .) Жанровая универсальность 20-х годов не сосуществование жанров, а их взаимодействие и комбинирование. Таков был центральный пункт в теоретической системе Пушкина по отношению к "романтической поэзии" [182] .
181
Ср.: Б. Эйхенбаум. Лермонтов. Л., 1924, стр. 29.
182
Cр. ПиЕС, стр. 63–64.
С этой точки зрения стиховая драма Пушкина несоизмерима с драмой профессиональных драматургов, которая обычно создается на основе строго ограниченной жанровой традиции — традиции чисто драматической (Шаховской, Грибоедов, Хмельницкий). Здесь разнится не только степень установки на театр, но и самый круг задач и круг материала.
Характер жанровой универсальности Пушкина — явление исключительное, разумеется, не только для 20-х годов, но и для европейской литературы, по необычайной, мало для нас в настоящее время понятной смелости переходов и колоссально быстрому темпу эволюции [183] . Но по существу она типична именно для 20-х годов, эпохи новых стиховых жанров, новой большой формы. Тогда как второстепенные поэты 30-х годов, эпохи, которой досталась по наследству великая стиховая культура 20-x годов, по преимуществу работают в области отстоявшихся жанров, второстепенные поэты 20-х годов по жанровому размаху и грандиозности ставимых проблем — под стать Пушкину. Кюхельбекер назвал в дневнике своем одного небольшого поэта «горе-богатырем». Этот эпитет применил к нему самому И. Н. Розанов [184] . «Горе-богатыри» в литературе отличаются от «богатырей» не задачами, которые ставятся перед ними, а методом их разрешения и результатами. Для анализа литературной эволюции необходимо же учесть и самую постановку задач — и с этой стороны мы вовсе не обязаны отбирать исключительно «хорошее», а только «значительное» и «типическое». Такой эволюционно «значительной» представляется мне драматургия Кюхельбекера, в частности трагедия его «Аргивяне». На ней отразились поиски жанра в области стиховой драмы, связанной с поэтическими жанрами.
183
Попытка уловить динамику этого развития была сделана в статье «Пушкин» (1928). Отличительной чертой Пушкина Тынянов считал именно его "эволюционный диапазон", тогда как сама по себе жанровая универсальность "общий признак литературы 20-х годов" (ПиЕС, стр. 122–123).
184
Так назвал Кюхельбекер В. Н. Олина ("Дневник", стр. 125). Работы И. Н. Розанова — о Катенине (гл. в его кн.: Пушкинская плеяда. М., «Задруга», 1923), о «поэтах-шишковистах» (гл. «Отверженные», ср. выше об одноименном плане Тынянова, в его кн.: Русские лирики. Историко-литературные очерки. М., 1914) — имели определенное значение для Тынянова, как и указание Н. К. Пиксанова на тяготение Катенина к идеям Шишкова (см. соответствующие ссылки в "Архаистах и Пушкине"). Розанов, как и Тынянов, разделял мнение, основанное на свидетельстве Плетнева о том, что Кюхельбекер является прототипом Ленского (см.: И. Н. Розанов. Поэты-декабристы. Кюхельбекер Ленский. — "Красная новь", 1926, № 6).
До нас дошло несколько стиховых драм Кюхельбекера: 1) «Кассандра», 1821 г., 2) «Аргивяне», 1822–1825 гг., 3) "Шекспировы духи", 1824 г., 4) «Ижорский», 1835 г., 5) «Макбет», перевод из Шекспира, неизвестных годов. Большая часть его драматургии, о которой он упоминает в дневниках, до нас не дошла [185] . Из перечисленных пьес напечатаны: I действие «Аргивян» ("Мнемозина", 1824, ч. III) [186] , "Шекспировы духи", «Ижорский». Не принадлежит Кюхельбекеру значащаяся под его именем в отчете Публичной библиотеки за 1884 г. стиховая драма "Кассандра в чертогах Агамемнона" [187] . ["Кассандра в чертогах Агамемнона", хранящаяся, как и [1-я] ред. «Аргивян» и «Кассандра», в бумагах Жуковского, принадлежит Мерзлякову и по сличению с печатным текстом представляет первоначальный вариант. Смешение произошло, вероятно, из-за близости тем.]
185
Перечень драм Кюхельбекера здесь неполон. Ко времени выхода АиН Тынянов располагал только небольшой частью собранной им впоследствии обширной коллекции рукописей Кюхельбекера, которые стали поступать к нему, по свидетельству В. А. Каверина (ТЖЗЛ, стр. 29), в 1928 или 1929 г. В конце 30-х годов Тынянов опубликовал по автографам трагедию "Прокофий Ляпунов" (см. выше), драмы "Иван, купецкий сын" (впервые полностью в кн.: В. К. Кюхельбекер. Драматические произведения. Л., 1939) и «Архилох» (сохранившиеся отрывки — там же). Кроме того, у Тынянова находились рукописи переводов из Шекспира ("Ричард II", "Ричард III", "Генрих IV", «Макбет», "Венецианский купец", см. об этих переводах: Ю. Д. Левин. Рассуждение В. К. Кюхельбекера об исторических драмах Шекспира. — В кн.: Международные связи русской литературы. М.-Л., 1963; его же. В. Кюхельбекер — автор "Мыслей о "Макбете"". — "Русская литература", 1961, № 4), "Григория Отрепьева" (начало перевода «Димитрия» Шиллера), либретто оперы "Любовь до гроба, или Гренадские мавры" (переделка трагедии Кальдерона "Любовь после смерти") и оратории Гайдна "Возвращение Товия". О двух последних произведениях и о вновь найденном переводе из «Агамемнона» Эсхила см.: В. Бочкарев. Ранние драматические произведения Кюхельбекера. — "Филологические науки", 1961, № 2 (также в его кн.: Русская историческая драматургия периода подготовки восстания декабристов (1816–1825). Куйбышев, 1968 (ср. прим. 18). Как указывал Тынянов, не сохранилась только драма «Шуйский» (или "Падение дома Шуйских"). — В. К. Кюхельбекер. Лирика и поэмы. Л… 1939, стр. XXVIII; ср. М. К. Азадовский. Затерянные и утраченные произведения декабристов. — ЛН, т. 59, М.-Л., 1954, стр. 689, 767. «Кассандру» Тынянов в изд. 1939 г. поместил среди поэм, датировав ее 1822–1823 гг. (В. К. Кюхельбекер. Лирика и поэмы, стр. XXXII; в примечаниях на стр. 471 вторая дата искажена опечаткой).
186
Более подробный перечень публикаций отрывков из «Аргивян» Тынянов дает ниже (гл. 5). Кроме того, Б. В. Томашевский указал на публикацию в "Сыне отечества", 1838, т. 4, июль (см.: "Декабристы и их время". М.-Л., 1951, стр. 89–96), ошибочно датировав отрывок (см.: Э. Найдич. Новое о трагедии Кюхельбекера «Аргивяне». — ЛН, т. 59, стр. 519). Вторая редакция (незаконченная) была опубликована Тыняновым во II т. издания 1939 г., первую см. в кн.: В. К. Кюхельбекер. Избранные произведения в двух томах, т. 2.
187
Отчет имп. Публичной библиотеки за 1884 г. СПб., 1887, стр. 46–47.
Кюхельбекер и в лирике и в стиховой драме — поэт теоретизирующий. Каждая его вещь снабжена предисловиями и обильными комментариями, не только имеющими характер реальный, но часто являющимися и теоретическим обоснованием того или иного приема. Здесь сказывается поза новатора, которым Кюхельбекер неизменно себя сознавал. И новаторство лежит здесь прежде всего в области жанра. Наиболее прямым примером жанрового новаторства может служить позднейший его «Ижорский», задуманный как мистерия, moralite [188] , более сложным и эволюционно значительным — трагедия «Аргивяне». Уже в первой его стиховой драме «Кассандра» сказываются черты, получившие дальнейшее развитие и завершение в «Аргивянах»: драма Кюхельбекера является результатом его лирики и разрабатывается сначала на античном материале (через призму лирической обработки Шиллера и Жуковского [189] ), а потом и на основе изучения античных форм.
188
См. предисловие Кюхельбекера к «Ижорскому».
189
Имеется в виду баллада Шиллера «Кассандра», переведенная Жуковским (1809). «Кассандра» Кюхельбекера имеет посвящение Жуковскому.
"Кассандра" представляет собою явно комбинированный жанр; это не столько лирическая драма, сколько драматизованное лирическое стихотворение. Характерно чередование в разных партиях разных размеров и строф, причем диалог Калхаса и Кассандры — диалог только по видимости, а на самом деле короткие реплики Калхаса по характеру близко подходят к репликам хора — это не прямой ответ на монолог, а всегда абстрактная сентенция, или предостережение, или сообщение. Таким образом, здесь дан диалог, по характеру своему не явно драматический, а лирический. Осознание этих лирических партий как хоровых произошло в «Аргивянах». Кроме того, нужно отметить еще две черты стиля «Кассандры»: 1) ввод в партии Кассандры рефрена и коротких окончаний, замыкающих строфы, 2) старательно выдержанный, намеренно подчеркнутый колорит античности: Аполлон назван Локсием, Аякс Аясом; сюда же изысканные античные имена — Тиндар, Гекатея; вместо принятого «эллины» употребляется «гелены» и т. д., так что для объяснения всех этих имен, важных по своей лексической окраске [190] , понадобились даже особые примечания.
190
О лексической окраске слова как факторе стиховой семантики см. ПСЯ, стр. 89–94; о "собственных именах, очень сильно сохраняющих лексическую окраску", — там же, стр. 139–142.
В 20-х годах Кюхельбекер углубляет свои античные изучения — начинается чтение Эсхила и Софокла в подлинниках [191] и работа над древними историками. Это сказывается в его трагедии «Аргивяне».
Вопрос об "античном влиянии" на русскую литературу, так же как и вопрос о "западноевропейском влиянии", при ближайшем рассмотрении оказывается вовсе не вопросом о «влияниях». Модный одно время метод усматривать в любых произведениях множество влияний был связан с психологическим отношением к литературе. Чем далее он развивался, тем более выяснялась его несостоятельность. В "Руслане и Людмиле" один исследователь насчитал более 80 отдельных «влияний», и это нисколько не подвинуло вопроса о ней. В результате этого метода произведение являлось суммой влияний, писатель пассивной психологической губкой, впитывавшей со всех сторон влияния, а русская литература — не рядом, соотносящимся с русским же бытом и обществом, а рядом, соотносящимся только с иноземными литературами.
191
См. письмо Кюхельбекера к В. Ф. Одоевскому от 23 марта 1825 г. ("Русская старина", 1904, № 2, стр. 379). О греческих авторах в библиотеке Кюхельбекера см.: ЛН, т. 59, стр. 449–450. Ср.: А. Н. Егунов. Кюхельбекер читатель Гомера. — В кн.: Русско-европейские литературные связи. М.-Л., 1966.
Между тем «влияния» оказываются явлениями разнородными. Движущийся в определенном направлении писатель находит аналогичные направления в иноземных литературах и привлекает их результаты. Либо он ищет материалов и в этих поисках привлекает иноземные материалы. Это, разумеется, разные вещи. Своя литература определяет выбор и значение того и другого.
"Илиада" Гнедича была событием не только и не столько потому, что была переводом «Илиады», сколько и потому, что в ней был дан новый вид русского стихового эпоса (ср. оживленную и даже яростную полемику вокруг вопроса об эпическом метре и русском гекзаметре, которая идет в 1814–1820 гг. и снова возобновляется в 30-х годах Сенковским) [192] . Как перевод удовлетворяла и «Илиада» Кострова, и даже более, чем «Илиада» Гнедича. M. M. Кубарев, товарищ Погодина и любомудров, знаток античности, всегда, например, "был того мнения, что перевод «Илиады», сделанный Костровым <…> хотя и не размером подлинника, но выше перевода Гнедичева". ["Русский архив", 1889, кн. 1, стр. 167.]
192
Полемика Уварова и Гнедича с Капнистом о русском гекзаметре велась в "Чтениях в Беседе любителей русского слова" (1813, кн. 13, стр. 56- 174; 1815, кн. 17, стр. 18–42, 47–66). Об этой полемике и некоторых выступлениях в "Чтениях…", предшествовавших ей, см. ПиЕС, стр. 32–33. Споры начала XIX в., разрешенные Гнедичем и Жуковским, восходят к опыту Тредиаковского в «Тилемахиде» (ранее в "Аргениде"), признанному неудачным, но взятому под защиту Радищевым. Гекзаметр теоретически и практически осваивали Галинковский, Мерзляков, Воейков, Востоков, Дельвиг, Кюхельбекер и др. Сенковскому принадлежит статья "О древнем гекзаметре" (1841, см. его Собр. соч., т. VII. СПб., 1859), написанная по поводу «Одиссеи» Жуковского (ср. об этой статье в "Мелодике…" Эйхенбаума — ЭП, стр. 351–356), и статья «Гекзаметр» в 13-м томе "Энциклопедического лексикона" Плюшара (1838). См.: А. Егунов. Гомер в русских переводах XVIII–XIX веков. М.-Л., 1964; К. Burgi. A History of the Russian Hexameter. Hamden, [1954]. Ср.: M. Г. Альтшуллер. "Слово о полку Игореве" в кругу "Беседы любителей русского слова". — ТОДРЛ, т. XXVI. Л., 1971.
В "Архаистах и Пушкине" Тынянов связал полемику о гекзаметре с другим эпизодом — спорами об использовании октавы в русской поэзии (начавшимися по поводу переводов из "Освобожденного Иерусалима" Тассо), которые он также объяснял поисками метрических форм для героического эпоса (ПиЕС, стр. 46–49). Ср.: Н. В. Измайлов. Из истории русской октавы. — В кн.: Поэтика и стилистика русской литературы. Памяти акад. В. В. Виноградова. Л., 1971; "Русские поэты-переводчики от Тредиаковского до Пушкина". Л., 1973, гл. 5.
Таково было мнение специалиста, смотрящего на «Илиаду» Гнедича только как на перевод.
Батюшков отстаивает Петрарку и Ариоста [193] вовсе не как итальянских писателей и не как писателей «вообще», а как нужные ему образцы для преобразования русского поэтического языка и жанров.
Кюхельбекер и за ним Катенин нападают так яростно на Горация ("прозаический стихотворец" — отзыв Кюхельбекера, "светский самодовольный педант" — отзыв Катенина [194] ), потому что Гораций был поэтическим героем поколения карамзинистов.
193
Имеются в виду статьи Батюшкова «Петрарка», "Ариост и Тасс", его переводы из этих поэтов и "Речь о влиянии легкой поэзии на язык". Ср. отрицательное отношение Катенина к Петрарке (ПиЕС, стр. 54–55; "Письма П. А. Катенина к Н. И. Бахтину", по указателю).
194
В статье "О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие" Кюхельбекер называет Горация "прозаическим стихотворителем" ("Мнемозина", ч. II, 1824, стр. 41). Как указал Тынянов, определение «прозаический» дано Горацию в «Эстетике» Ф. Бутервека (ПиЕС, стр. 99). Катенин писал о Горации в "Размышлениях и разборах": "Я вижу в нем какое-то светское педантство, самодовольное пренебрежение к грубой старине" ("Литературная газета", 1830, № 11, стр. 168). Ср. ПиЕС, стр. 54–55.
На распутье
2. Лэрн
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
стимпанк
рейтинг книги
Энциклопедия лекарственных растений. Том 1.
Научно-образовательная:
медицина
рейтинг книги
