Поэтика

Тынянов Юрий Николаевич

В супротивный дом:

Там жила его зазноба

Кралечка лицом!

Под ворота словно птичка

Вылетит с гнезда,

Белоручка, белоличка...

Жаль одно: горда!

<...>

Рассердилась: "Не позволю!

Полно - не замай!

Прежде выкупись на волю,

Да потом хватай!"

Поглядел за нею Ваня,

Головой тряхнул <...>

Ср. хотя бы "Рыцарь Тогенбург" Жуковского:

Там - сияло ль утро ясно,

Вечер ли темнел,

В ожиданьи, с мукой страстной,

Он

один сидел.

<...>

И душе его унылой

Счастье там одно:

Дожидаться, чтоб у милой

Стукнуло окно.

<...>

"Сладко мне твоей сестрою,

Милый рыцарь, быть;

Но любовию иною

Не могу любить"

<...>

Он глядит с немой печалью

Участь решена.

Столь же характерно перерождение формы пушкинского "Странника" в "Воре":

Спеша на званый пир по улице прегрязной,

Вчера был поражен я сценой безобразной:

Торгаш, у коего украден был калач,

Вздрогнув и побледнев, вдруг поднял вой и плач.

И, бросясь от лотка, кричал: "Держите вора

И вор был окружен и остановлен скоро.

<...>

Лицо являло след недавнего недуга,

Стыда, отчаянья, моленья и испуга...

Ср.:

Однажды, странствуя среди долины дикой,

Незапно был объят я скорбию великой

И тяжким бременем подавлен и согбен,

Как тот, кто на суде в убийстве уличен

и т. д.

Таким же образом формы "Суда божия над епископом" были приспособлены к "Псовой охоте":

Ближе и лай, и порсканье, и крик

Вылетел бойкий русак-материк!

<...>

Гикнул помещик и ринулся в поле...

То-то раздолье помещичьей воле!

<...>

Через ручьи, буераки и рвы

Бешено мчится: не жаль головы!

<...>

Выпив изрядно, поужинав плотно,

Барин отходит ко сну беззаботно

<....>

Завтра велит себя раньше будить.

Чудное дело - скакать и травить!

Ср. Жуковский, "Епископ Гаттон":

Вдруг ворвались неизбежные звери;

Сыплются градом сквозь окна, сквозь двери,

Спереди, сзади, с боков, с высоты...

Что тут, епископ, почувствовал ты?

<...>

В замок епископ к себе возвратился,

Ужинать сел, пировал, веселился,

Спал, как невинный, и снов не видал...

Правда! но боле с тех пор он не спал.

Та же форма была употреблена затем в "Саше", в "Дедушке Мазае" - и здесь уже стерт всякий след второго плана - плана Жуковского 11.

Одновременно Некрасов культивировал и форму чувствительного романса и водевиля (ср., например, "Повидайся со мною, родимая!.." - "Рыцарь на час" с арией из "Материнского благословения" - "В хижину бедную, богом хранимую..."). Но не внесением песенных форм, а вводом в них прозаических элементов сказал новое слово Некрасов.

4

Этот перебой

песенного стиля обычен у Некрасова. Песенный стиль не терпит enjambements - выходов синтаксической единицы за пределы метрической; такие выходы обычны для стихотворного драматического диалога или для прозаической конструкции, когда она играет роль важного ингредиента. У Некрасова в песенных формах, как "Похороны", встречаются также перебои прозаической интонацией:

И пришлось нам нежданно-негаданно

Хоронить молодого стрелка,

Без церковного пенья, без ладана,

Без всего, чем могила крепка...

Без попов!.. <...>

Или в песенной форме "Что думает старуха...":

I строфа

Только старуху столетнюю, древнюю

Не посетил он.
– Не спит,

II строфа

Мечется по печи, охает, мается <...>

III строфа

Нутко-се! с ходу-то, с ходу-то крестного

Раз я ушла с пареньком

IV строфа

В рощу...

Излюбленной стиховой формой Некрасова была форма говорного стиха (термин Б. Эйхенбаума) 12 - куплета, стихотворного фельетона. Даже в стихе "Кому на Руси жить хорошо" чувствуются эффекты этого говорного стиха; так, во вступлении дан эффект нарастающей скороговорки, несомненно комического (водевильно-куплетного) происхождения:

Семь временнообязанных

Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорева,

Пустопорожней волости,

Из смежных деревень:

Заплатова, Дырявина,

Разутова, Знобишина,

Горелова, Неелова

Неурожайка тож.

Этот говорной уклон стиха дает ему возможность применять песенные формы для больших поэм ("Коробейники") 13.

Все это стоит в связи с общим уклоном некрасовской поэзии к прозе. Первым шагом здесь была пародия, по самому существу своему требовавшая внесения прозаизмов; вторым - перенос в формы баллады и классической ямбической поэмы сюжета современного романа ("Саша", "Несчастные"), исторического романа ("Русские женщины"), физиологических очерков и фельетонов ("В больнице", "О погоде") и т. д. Здесь был путь для широкого использования иностранного и русского романа, и, несомненно, отдельные сцены у Некрасова восходят к Жорж Санд и английскому роману. Об этих заимствованиях не помнят - такова власть некрасовской лексики.

В лексику Некрасов вводит обильные прозаизмы. Приведем несколько примеров из "Мороза, Красного носа":

И все мы согласны, что тип измельчал

Красивой и мощной славянки.

<...>

Но грязь обстановки убогой

К ним словно не липнет. Цветет

Красавица, миру на диво <...>

<....>

Лежит на ней дельности строгой

И внутренней силы печать.

и т. д.

Недаром Чернышевский сообщал, что фразу бурлака "А кабы умереть к утру, так было б еще лучше" Некрасов передал, почти не изменив ее: