Поэты и революция

Коллектив авторов

Город стихий

Опять торжествует стихияи что он неё ожидать, —какие денёчки лихиеещё предстоит испытать?..В наш город на крыльях метеливнезапно ворвалась зима, —Все улицы вмиг опустели,застыли по струнке дома.Для хаоса много ли надо? —То воды штурмуют его,то медленные снегопадырождают монбланы снегов.То он утопает в туманах,лежит в паутине веков,то мир раздирает на кланыпо прихоти большевиков.Теряет былые обличья,меняет свои именаи вновь обретает величье,а следом за ним – и страна!26–28.11.2010

Зоя Бобкова

В тихие минуты

Не

знаю я своих корней,Не знаю.Но только в тихие минуты вспоминаю,Что был когда-то дом в далёком чужестранье,Служебный был, а может быть, изгнаньеНас привело туда. Не помню я об этом.И сам-то дом остался мне неведом.Семья жила обычно, без излишек,Отец и мать, и двое ребятишек.А время шло.Обшарив пол-Союза,Явилось горе к нам опасным грузомИ выбрало наш дом.Отца судили, по Пятьдесят восьмой статье приговорилиНа десять жутких лет.Не выдержав несчастья,Скончалась мама тихо, в одночасье,И шёл в то время мне шестой годок,Всего и всех лишилась в краткий срок,И без корней живуОт лиха и до лиха,Прошёл бы год, другой в покое,Тихо-тихо.

* * *

Я лишена была почвы,А такая по ней тоска,Будто жизнь прожита заочно…Участь сорванного листка!Как метался он, исстрадавшись,И не зная, куда летит,Опустился на памятник павшим —И согрелся холодом плит.

* * *

Харбин, Харбин…И детство, и судьба…Ты в памяти моей, пока живу я.А в этом мире – вечная борьба.В России Революция, ликуя,Выбрасывала прочь своих сынов.Кто – в Сиднее, а мой отец – в Харбине…Не пролилась тогда отцова кровь,Харбин дал русским эмигрантам кров.Благодарю его за это ныне.

К революциям

Сломать бы слово, смять его и бросить,Разбить бы нерушимую печать…Но только проявляется, как проседь,Её неисчезающая рать.Она по закоулкам подсознаньяВнедряется, коварная, в мозги,Всё ищет фанатичного признанья,Ей наплевать, что впереди ни зги,Что – горькая опять – слеза ребёнкаПрольётся на детдомовскую грудь,Грядёт за похоронкой похоронка…Когда от потрясений отдохнуть!

Николаю Гумилёву

Никто не знает, где твоя могила.Жена, пусть бывшая, искала. Не нашла.В какой крупице мира зреет сила,Которая от смерти утекла?Пустынный остров петербургской хмури,Что одноногий часовой, стоит фонарь,Чуть светит он сквозь залпы бури.Над островом смятение и гарь.И в чахлом травостое, безголосо,Отрубленные головы лежат.Рядком, глаза в глаза и к носу носом.Над ними солдатни роскошный мат.Он что отходная в те смутные годины —Последнее напутствие душе.Николин день, святые Именины,Для будущего верное клише.

Надпись на памятнике «Примирение, или всем жертвам Гражданской войны» (Памятник установлен в Санкт-петербурге)

Мы – один народ, одна страна,Никуда от этого не деться,Даже если разрывает сердцеНадвое Гражданская война.

* * *

Мечтать не вредно. Кто же с этим спорит?Жива надежда – жив и человек.Всю жизнь мечтали: новое построитНаш самый просвещённый век.И ярым изъявлением восторгаНаполнятся кипящие сердца…А вместо этого – вновь очередь у морга,Разруха и вульгарный дух тельца.

На октябрьские события 1993 года

Закона нет,Есть только право сильных.Кто победил —Тому хвала и честь.Ура! Ура!На холмиках могильныхОгни опавших листьев.Их не счесть.Их много так,Их так кроваво много,Октябрь зловещей птицей сделал круг,И снова в этом месяце суровоВошёл в Историю очередной недуг.Мы – вечные. Больные?!

Два барана, или взгляд из космоса. Басня

Золото царей за рубежом,

Золото

компартии за рубежом

(Из газет)

На прекрасной планете, как солнечный зайчик, красивой,Среди буйных лесов и глазасто-озёрных равнинДва Барана живут.Им привольно пасётся на нивах,И стада их жируют в тени богатейших долин.Два Барана, два брата – две буйных стихии природы,Их судьба повязала в согласии жить много лет,Но, когда-то столкнувшись, согласно бараньей породе,Так они разодрались, что надолго погас белый свет.Оказалось, Бараны волшебное свойство имели —В схватке диких страстей монолит золотой вылетал,А соседи его подбирали и сильно на том богатели,А Бараны нищали, потеряв драгоценный металл.И отары овец наиболее ценной породыВихрь борьбы изничтожил иль выгнал в чужие края,Где они незаметно в могилы сошли, подытоживСвою жизнь, как ничто, как ненужную грань бытия.И опять повторилось, и также борьба и разруха,И опять побежали от этого ада страстейНаиболее ценные. У оставшихся хватит ли духаВозродить, что потеряно, суть отделив от частей?А Бараны, подравшись и выбросив золото снова,Отощали, сухой бы травы хоть клочокКто бы бросил им, зимы здесь слишком суровы,Чтобы жить без запасов, где лето красно осенью.И так издавна.Значит, Баранам нужнееСхватка, Сшибка. Рога на Рога, Вилы в бок,Вкус борьбы для Баранов намного важнееВкуса пышных и сытных отменно-здоровых хлебов.

Сергей Воронов

Отец

Тяжело и не вдругуходила страна от разрухи,и желанной надеждойзвучало короткое: «хлеб!»Но уже потиралв удовольствии ловкие рукии жирком обрасталпредприимчивый дядюшка НЭП.Озабочен одним:никогда б не скудела кубышка!– Эй, извозчик, плачу! —и послушно бренчал бубенец.…И служил на Сеннойу родни деревенский мальчишка,плоть от плоти купца, —на пороге судьбымой отец.– На последних портахпролетарий латает прорехи,сыт идеей своей,на субботник выходит, гляди! —хохотали дядья.Нечто жуткое слышалось в смехе,и у Коли в протестедуша замирала в груди.Был страшнее, чем боль, —не забудет мальчишка об этом! —сыромятный ремень,что гулял по спине горячо,как расплата за флаг,водружённый им над сельсоветом,флаг, полотнищем алымпризывно толкнувший в плечо!Ты за собственный выбородин перед миром в ответе.Ты прислушайся к сердцу,почувствуй,где правда,где ложь.Отвечая себена тревожном и свежем рассвете,выбираешь дорогу,которой по жизни пойдёшь.И не зря молодымРеволюция двери открыла,за собой позвала,новый мир утверждая в борьбе!И сказал Николай:– От свиного копчёного рылаухожу. О другой, настоящей мечтаю судьбе.Злобно выла родня:– Мы таких дураков не видали!Ты без нас пропадёшь,мы тебе не поможем, стервец!..К старой маленькой ТЭЦприхожу на Обводном канале.Сорок лет.Это – жизнь.Сорок лет здесь работал отец.И когда я стоялу открытой отцовской могилы,и когда застучалипромёрзшие комья земли,как священный завет,как прилив несгибаемой силы,честь и воля отцанавсегда в моё сердце вошли.Есть великий закон:в человеке главенствует совесть.Не о брюхе пекись —к настоящей тянись красоте.И живи для людей,об одном лишь всегда беспокоясь —сохранить своё имяи совесть своюв чистоте!..

Дед

Мне дед по фотографиям знаком:Спокойный взгляд, рука в бороздьях жил.Был из крестьян, простым истопникомПри Смольном институте он служил.Что знал в своей нелёгкой жизни дед?Умел бедой перетужить беду.Но был Октябрь его рукой согретВ семнадцатом, потрясшем мир, году.О том высоко думается мне.Но и сейчас кирпичный старый домСтоит на Петроградской стороне.Здесь умер дед. Зимой. В сорок втором.Судьбою человеческой велик,В Победу веря свято и светло,От холода он умер, истопник,Отдавший Революции тепло.