Поэты и убийство
Шрифт:
Но вино это – кровь и пот-бедняка, Мясо – кости его и тело. А с высоких свечей Капают слезы отчаяния.
Воцарилось неловкое молчание. Лицо придворного поэта вспыхнуло. Гневно глядя на поэтессу, он сказал, с трудом сдерживая раздражение:
– Вы упоминаете условия, которые сохраняются лишь временно, да и то в областях, пораженных наводнениями или засухой, Юлань.
Она ответила:
– Они сохраняются повсеместно. И постоянно. И вы это знаете!
Начальник Ло хлопнул в ладоши. Музыканты заиграли веселую, зажигательную мелодию, и в зале появились две танцовщицы. Обе очень юные. На одной – платье из прозрачной белой
Судья Ди тайком наблюдал за усталым лицом своей соседки, вяло копавшейся в тарелке. Из ее биографии он знал, что ей пришлось пережить крайнюю бедность, и восхищался ее искренностью. Но по отношению к их гостеприимному хозяину чтение таких стихов было невежливостью и даже грубостью. Он наклонился к ней и спросил:
– Не думаете ли вы, что ваше стихотворение нелюбезно? Я знаю, что, несмотря на свои развязные манеры, начальник уезда Ло очень добросовестный чиновник, тратящий свои личные средства не только на наше угощение, но и на щедрую поддержку благотворительных организаций.
– Кому нужна благотворительность? – с презрением спросила она.
– Нужна или нет, это другой вопрос, но она помогает многим людям, – сухо ответил судья Ди. Ему не удавалось понять эту непостижимую женщину.
Музыка замерла, и танцовщицы низко поклонились. Раздались сдержанные хлопки. По столам разнесли новые блюда и поставили свежее вино. Встав со своего кресла, Ло с широкой улыбкой сказал:
– Танец, который вы только что видели, был только скромным зачином к основной программе. После того, как будет подан запеченный карп, наступит короткий перерыв, чтобы с балкона полюбоваться на фейерверк в саду. Затем вы увидите редкий старинный танец, характерный для этих мест. Его исполнит танцовщица Маленькая Феникс в сопровождении двух флейт и небольшого барабана. Мелодия называется «Логово Черного Лиса».
Под удивленное перешептывание гостей он сел в свое кресло.
– Чудесная идея, Ло, – крикнул академик. – Наконец-то танец, которого я никогда не видел!
– Очень интересно, – заметил придворный поэт, – Как уроженец уезда, знаю, что здесь лисы порождают множество суеверий. Впрочем, никогда не слыхал именно об этом танце.
Своим хриплым, скрипучим голосом могильщик спросил у Ло:
– Вы считаете уместным исполнять магический танец в этом…
Конец фразы был заглушен оживленной музыкой, которую заиграл оркестр. Судье Ди хотелось разговаривать с поэтессой, но та его остановила:
– Пожалуйста, потом. Я люблю эту музыку. В прошлом танцевала под нее.
Судья переключил все свое внимание на запеченного в кисло-сладком соусе очень вкусного карпа. Снаружи донесся свистящий звук. Взлетела ракета, оставляя позади хвост многоцветных огней.
– Прошу на балкон, – выкрикнул начальник Ло. И обращаясь к домоправителю, стоявшему у ширмы:
–
Все встали и прошли на балкон. Судья Ди стоял, прислонившись к балюстраде, рядом с поэтессой. Ло был с другой стороны от нее, а советник Као и домоправитель – немного дальше. Глядя через плечо, судья смутно видел высокую фигуру академика. Он предполагал, что Чан и могильщик также находятся там, но разглядеть их не мог, потому что все фонари и свечи были погашены, и лишь множество черных неразличимых теней заполняло банкетный зал.
Внизу, в саду, на бамбуковом помосте крутилось многоцветное, сверкающее колесо огня, разбрызгивая в разные стороны искры из прикрепленных к нему по всей окружности шутих. Оно вращалось быстрее и быстрее, пока вдруг не рассыпалось дождем многоцветных звездочек.
– Очень мило! – заметил за спиной судьи Ди академик. Затем показался цветочный букет, который шумно взорвался, превратившись в летящих бабочек. Его сменили ослепительно яркие символические фигуры. Судья хотел было завязать разговор с поэтессой, но передумал, увидев ее усталое, побледневшее лицо. Она обернулась к Ло и сказала:
– Вы очень внимательны к нам, начальник уезда. Зрелище необычайно!
Нарочито скромный ответ ее соседа утонул в новых громких хлопках. С наслаждением вдыхал судья кислый запах пороха, поднимавшийся от сада. Хотя он и выпил много вина, в голове его прояснилось. Теперь показалась панорама, изображающая триаду – Счастье, Богатство и Долголетие. В последний раз вспыхнули шутихи, и сад погрузился в темноту.
– Ло, огромное спасибо! – сказал придворный поэт. Он подошел к балюстраде вместе с академиком и могильщиком Лу. Пока они выражали Ло свое восхищение, поэтесса прошептала судье:
– Эта триада очень странна. Если вы счастливы, богатство сделает вас несчастным, а долголетие заставит вас пережить свое счастье. Пройдемте внутрь, здесь становится прохладно. И они снова зажигают свечи.
Гости вернулись на прежние места, и шестеро слуг подали им блюда дымящихся клецок. Но поэтесса не села за стол.
– Пойду посмотрю, готова ли Маленькая Феникс к выступлению, – сказала она судье, – Знаете, девушка жаждет создать себе известность, выступая перед избранным обществом. Я уверена, что она мечтает о приглашении в столицу.
Юлань прошла под аркой дверного проема.
– Предлагаю тост за нашего щедрого хозяина! – призвал академик.
Все выпили. Судья взял клецку. Она была фарширована рубленой свининой с луком и приправлена имбирем. Он заметил, что могильщику подали вегетарианское блюдо из соевого творога, но тот к нему не прикоснулся. Своими толстыми пальцами он разламывал засахаренный фрукт, уставившись вытаращенными глазами в дверной проем, за которым исчезла поэтесса. Внезапно Ло выронил из рук палочки на стол. С глухим восклицанием он показал на дверь.
В арке дверного проема стояла поэтесса. С мертвенно бледным лицом она смотрела на свои руки. Они были в крови.
Глава 11
Она зашаталась, и судья, ближе других находившийся к ней, вскочил и схватил ее под руку.
– Вы ранены? – спросил он.
Поэтесса посмотрела отсутствующим взглядом.
– Она… она мертва, – выговорила она. – В артистической уборной. Зияющая рана… в горле. У меня на руках…
– Что она, черт побери, бормочет? – крикнул академик. – Она что, порезала руки?