Поезд дружбы
Шрифт:
– Ясно.
– Отойдем в сторону.
– Как скажете.
Лютый и Туренко прошли к старой березе, высившейся на опушке рощи.
Представитель штаба антитеррористической операции спросил:
– Что у тебя за люди, Туренко?
– Хлопцы в основном с майдана. Есть партия добровольцев из западных областей, но тех немного.
– Значит, почти все обстрелянные?
– С ментами дрались, здания брали, местных всяких разгоняли. Нормальные хлопцы.
– Много кровью повязанных?
– Да почти все. До формирования батальона обретались кто где. По большей части,
– Это хорошо. В Зареченске крутой шухер организовать сможете? Там придется валить не только мужиков, но и баб. Всех, кто подвернется под руку. Наглухо!
– А вот это смотря сколько власти заплатят. Даром серьезно чистить город бойцы не станут.
– Деньги будут.
– Тогда и шухер будет. А если еще войска поддержат, то снесем к черту весь этот Зареченск.
– С оружием у вас как?
Туренко усмехнулся и ответил:
– Этого добра хватает. Мы ведь теперь официальное специальное подразделение! Батальон! Когда работать начнем?
– Скоро. А пока подумай, как будешь действовать в ходе зачистки. Определи, кто какой улицей пойдет, какие здания брать будет, что взрывать, а что поджигать. Операция должна быть рассчитана до мелочей. Это понятно, капитан?
– Понятно!
– Насчет расслабухи и девчат?
– Понятно.
– Сегодня же ты встретишься с командиром бригады. Собственную предварительную задачу не озвучивай. На вопросы комбрига отвечай уклончиво, мол, батальон прислали сюда для совместных действий с бригадой, но конкретной задачи пока не ставили. О нашей встрече сказать можешь, но только то, что познакомились, потом я посмотрел твоих бойцов, вооружение. Никакой конкретики. Особо с комбригом не откровенничай. Не наш он человек.
– А как же с ним тогда воевать?
– А кто сказал, что именно с ним? Ты же сам офицер, должен знать, что командиры приходят и уходят, а подразделения, части, соединения остаются. Ты будешь взаимодействовать с батальонами и ротами бригады, а не с каким-то конкретным командиром. Это понял?
Туренко пригладил непослушные, немытые волосы. Соображал он по-прежнему туго.
– Да вроде понятно. В общем, с командиром встретиться, но лишнего не говорить. Только то, что мы будем действовать вместе. А что и как, определит начальство.
– Верно.
– Один вопрос разрешите?
– Давай!
– Вы не тот Лютый, сотня которого мочила москалей в Гороцке?
– Тот, а что?
– Да очень лихо вы их, без лишних базаров! До вас, по-моему, никто вот так открыто не открывал огонь по населению.
– Мне был отдан приказ, и я его выполнил. Надеюсь, что в этом плане и у нас с тобой проблем не возникнет.
– Какие могут быть проблемы? Единственное, надо бы парням заплатить.
– Сказал же, этот вопрос решу.
– Когда ждать?
– Как только, так сразу. Ты делай то, что сказано.
– Есть!
– Ну и добре. Поехал я.
– Может, дождетесь завтрака, а пока отдохнете?
– Нет! Мы позавтракаем и отдохнем дома.
– Ну, тогда счастливого пути.
– Спасибо. Работай, капитан!
– Все
– А иначе тебе не жить, Вася! Революция ни предательства, ни ошибок не прощает. Бывай!
Пара внедорожников выехала из рощи, прошла Каровск, свернула на трассу. На подъезде к столице Лютый достал из кармана сотовый телефон, набрал номер.
Послышались длинные гудки, потом ему ответил хрипловатый мужской голос:
– Да?!
– Это Влас, Родион Александрович. Доброе утро.
– Доброе. Ты где сейчас?
– На подъезде к столице. Готов немедленно доложить о результатах поездки на восток. Скажите, куда подъехать?
– В город не въезжай. Останови сразу за постом ГАИ. На стоянке у кафе. Сейчас десять двадцать. В половине двенадцатого подъеду, тогда и поговорим. Понял?
– Так точно, Родион Александрович. – Лютый отключил телефон, повернулся к водителю и приказал: – За дорожным постом на въезде в город будет кафе. Там остановишься.
– Добро, – ответил Тарас Бровчук.
Спустя десять минут две машины встали на площадке. Боевики зашли в кафе, заказали завтрак. За десять минут до условленного времени Лютый приказал подчиненным оставаться в заведении и вышел на улицу. Вскоре он увидел «Хонду» Родиона Миковича, занимавшего высокий пост в службе безопасности страны. «Хонда» развернулась и остановилась прямо возле Лютого. За рулем находился сам Микович.
Он открыл переднюю дверцу и распорядился:
– Садись, Влас!
Лютый занял место рядом с ним.
Микович приказал:
– Докладывай, что у Зареченска.
– Ситуация неоднозначная, Родион Александрович.
– Подробней и ясней!
– Встречался с командиром бригады. Как понял, он не горит желанием вести боевые действия. Бригада город заблокировала, однако посты пропускают в Зареченск продовольствие и людей из других регионов.
– Что же это за блокада?
– Вот и я о том же, Родион Александрович. Полковник Боровко не признает отряды самообороны за сепаратистов, говорит, что это народное ополчение, недовольное новыми властями, поддерживаемое местными жителями. Боровко вряд ли отдаст приказ на штурм города. Если вынужден будет это сделать, то сам же и сорвет его. С таким комбригом не приходится рассчитывать на то, что войска войдут в город.
– Плохая новость.
– Но есть вариант.
– Что за вариант?
Лютый рассказал собеседнику о самостоятельных действиях командира батальона бригады, обстрелявшего позиции ополчения безо всякого приказа.
– Кто такой этот комбат? – спросил Микович.
– Майор Городич. Вот если снять Боровко и на его место назначить Городича, то ситуация изменится.
– А ты уверен, что за Городичем пойдут другие командиры батальонов?
– Нет. Но атака даже одного батальона при поддержке артиллерии и авиации – это уже серьезно. Она заставит сепаратистов перебросить силы с южного и западного направлений на север, что обеспечит проникновение в Зареченск батальона национальной гвардии капитана Туренко. Тогда и другие подразделения в стороне не останутся. Кому охота попадать под суд революционного трибунала?