Поезд дружбы
Шрифт:
– Так точно!
– До завтра.
– До завтра.
Микович уехал. Лютый прошел к машине, сел рядом с водителем.
Безобраз спросил:
– Сильно шеф сношал?
– А ты как думаешь?
– Думаю, сильно.
– Так нечего глупые вопросы задавать!
– Под трибунал не пойдем?
– Нет. Но и бабок не видать.
– Ерунда, главное – под серьезную раздачу не попасть. А бабло заработаем.
– Верно, Мирон. Такая возможность нам представится скоро.
– Новая задача?
– По старому Зареченску.
– Что, власть даже кровавый штурм не отрезвил?
– Чего
– Но что мы можем сделать после сегодняшнего разгрома?
– Начальство подскажет. Полусотня ушла в лагерь. Туда же приказано двигать и нам.
– Домой не заедем? – спросил Дунич.
– Уговорил я Миковича разрешить ночевку дома. Но по-тихому, без пьянки и гульбы.
– Тогда нечего в Гольно делать, – проговорил Бровчук. – Едем сразу в лагерь.
– В Гольно, я сказал, – повысил голос Лютый. – В пять утра сбор у моего старого дома. И еще Микович знает, что автобус с медиками расстреляли наши люди.
– Откуда? – воскликнул Безобраз.
– Не знаю!
– И чего? – подал голос Бровчук. – Ведь он шел в Зареченск.
– Автобус направлялся на помощь нашим раненым. Хлопцы расстреляли два десятка молоденьких студенток.
– Ну, Скараба, ну и осел! – проговорил Безобраз. – Мог бы с десяток телок живыми взять. Пустили бы по кругу. Все развлечение. И девкам утеха перед смертью.
– Это ты, Мирон, осел! Не понимаешь, что медики ехали оказывать помощь нашим раненым?
– На автобусе не было написано, куда они едут. А красный крест ничего не значит. Насчет телок я пошутил.
– Хреновые у тебя шутки.
– А у меня сейчас все хреново. Приеду домой, нажрусь как свинья.
– Твое право, но в пять утра быть у моего старого дома.
– А чего не у нового?
Лютый сорвался и завопил:
– Мне что, каждому объяснять, почему я решил отправиться в старый дом?
– Ладно, успокоились. Уже то, что унесли ноги из Зареченска, хорошо. Мы живы и на свободе, остальное ерунда, – сказал Дунич.
– В Гольно! – приказал Лютый.
«Ниссан» пошел к столице, к объездной дороге. Лютый был не в настроении. Мало того, что Микович лишил его вознаграждения, да еще на дом еврея, похоже, сам глаз положил. Захапистый, сука. Как паук. К нему в сеть попади – не выбраться.
Но что за вариант «Б» подготовили в столице? Судя по всему, он будет покруче «А». Вопрос: предусматривает ли этот запасной вариант возвращение из Зареченска? А если так, то всем ли? Но гадать смысла нет. Все станет известно завтра. Хотя хорошего ждать не приходится.
«Ниссан» вышел на объездную дорогу.
«К черту жену! Встречусь с дочкой и к Марийке, – подумал Лютый. – Она и расслабит, и обласкает. А это то, что и нужно, перед тем как приступить к подготовке операции по этому новому плану, будь он трижды неладен».
Глава 7
Лютый вышел из машины у своего старого дома и напомнил подельникам:
– Завтра в пять утра здесь! Иметь с собой все необходимое на несколько дней. – После этого он отпустил «Ниссан» и открыл калитку.
Двор встретил
«Черт! – подумал главарь банды. – Куда это Дашка с Анечкой в воскресенье ушли? Может, какой аттракцион в поселок приехал? Такое прежде бывало, а сейчас – очень редко. Но соседские дети бегают по улице, матери следят за ними. Где же Дарья? В Гольно у нее подруг нет».
Да, у его жены вообще не было подруг и никаких прав, одни обязанности. Это устраивало боевика. Именно такой он видел семейную жизнь. В доме полновластный хозяин мужик, жена должна безоговорочно подчиняться ему. Он мог гулять налево и направо, открыто, не стесняясь, даже приводить в дом любовницу. Жена же не могла просто задержать взгляд на другом мужчине. Неповиновение каралось строго. Лютый считал, что подавил в Дарье способность к малейшему неповиновению. Но так ли это на самом деле?
Сотник прошел в гостиную, большую светлую комнату, где прежде собиралась вся семья, приветствовали гостей, родственников, отмечали праздники. Там было пусто.
– Где же ты есть, сучка? – проговорил Лютый. – Тьфу, мать твою! – Он совсем забыл о телефоне, достал его, нашел в памяти номер жены, нажал клавишу вызова и услышал металлический голос автоответчика: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
– Это что еще за новость? Ну, придешь ты домой!..
Тут сотник увидел тетрадный лист на столе, подошел, поднял и прочитал:
«Когда ты вернешься, нас с дочерью уже не будет дома. Я узнала, кто ты на самом деле, как выгнал из города учительницу. Вернее, как она сумела сбежать до того, как ты убил бы ее. Ты убийца. Мне стало известно и то, как ты купил новый дом. Что плохого сделала тебе еврейская семья? Ты почувствовал себя сверхчеловеком? Как твой дед-бандеровец, убивавший ни в чем не повинных женщин и детей. Ты и Аню хочешь превратить в свое подобие. Но я не дам тебе сделать этого. Больше ты никогда не увидишь нас. Чтобы не искал, скажу: мы уехали в Крым. В Севастополь. Там я не буду видеть твоей наглой опротивевшей морды кровожадного зверя. Ты отнял лучшие годы моей жизни, едва не загубил дочь. Будь ты проклят, чудовище! Я надеюсь, что Господь не позволит такой мрази, как ты, долго творить бесчинства. Решение о разводе вышлю по почте. Все!»
Прочитав записку, Лютый в ярости скомкал ее и бросил на ковер.
– Сволочь, паскуда, тварь! Да как ты посмела? Я же тебя из-под земли достану. Тогда ты будешь подыхать очень медленно и болезненно. Я порежу тебя на куски, с живой сдеру шкуру, выдавлю глаза, вырву волосы, тварь!
Лютый ударил ногой стул, за ним полетело кресло. Он пепельницей разбил стекло стенки, распахнул платяной шкаф. Дарья оставила почти все свои наряды. Даже кольцо положила на полку. В приступе ненависти сотник стал рвать ее платья, блузки, костюмы, разбрасывать тряпки по всей комнате.