Поезд на Солнечный берег
Шрифт:
– Вы очень добры, – сказал Филипп, – но мне нужна только Ада.
– Мечтатель! – изрек кот. – Учитесь довольствоваться малым, и вы увидите, что это не так уж мало. Я всегда к вам хорошо относился, Филипп. Вы не очень похожи на других двуногих, голокожих, никчемных зверей, лишенных хвоста, грации, изящества и здравого смысла. На кой черт вам эта Ада? Завтра она увянет, поблекнет, постареет, и то же самое будет с вашими чувствами к ней. То, что называют любовью, – величайший обман. Вы ищете второго себя, но находите
– Я вам верю, – кивнул молодой человек. – Но я должен найти Аду. – Он поднялся. – Так вы, получается, довольны?
– Вполне, – кивнул кот. – Не жизнь, а малина! Помойка – моя родина, и я не собираюсь с ней расставаться. Если бы кто–то предложил мне вернуться к прежней жизни, я бы послал его… очень далеко.
– Я рад за вас, – улыбнулся Филипп. – Однако мне пора.
– Мне тоже. Эй, а что сказать главе нищих?
– Ничего, – сказал Филипп, – благодарю вас.
– Гордец! – проворчал кот и нырнул в ящик. – Сообщите мне, если передумаете. – Он бешено засвистел. – Эй, куда вы?! Там тупик!
Но шаги Филиппа уже стихли в отдалении.
– Ну и ладно, мне–то какое дело! – проворчал кот, и в воздух снова полетели тряпки, объедки, труха.
Филипп взобрался на стену и замер, прикидывая, как с нее спрыгнуть, не сломав себе шеи. Под стеной тихо переговаривались трое или четверо нищих. Огни с подвесного моста бросали на их лица неверные отсветы.
– Они от нас отстали?
– Похоже, да.
– Порядком струхнули.
– Да, пришлось побегать.
– Как ты, приятель?
– В полном шоколаде.
– Здорово мы их, а?
– Покажи руку. Э, да тебя здорово царапнуло.
– По барабану, – ответил тот же юный, ломающийся голос.
Филипп соскочил со стены. Его появление произвело совершенно неожиданный эффект: нищие бросились врассыпную. В темноте Филипп поймал одного из убегавших и получил от него такой удар, что зашатался и выпустил его. Второй удар швырнул его на мостовую. Блеснуло дуло дырокола.
– Орландо, стойте! Это я, Филипп!
Выстрела не последовала. Нищий стоял неподвижно, Филипп слышал его хриплое дыхание.
– Вы ошиблись, – сказал нищий. – Я не тот, за кого вы меня принимаете. Орландо Оливье умер. Его больше нет.
Филипп похолодел. Этого он никак не ожидал.
– Неправда, – прошептал он.
– Правда, – возразил нищий. – Все знают: его убили цветы. Мне… мне надо идти.
Филипп вскочил на ноги. Возле него уже никого не было.
– Орландо! – крикнул Филипп.
Никого. Ничего. Даже эхо не откликнулось ему. Филипп сделал несколько неверных шагов и увидел Орландо. Он стоял, прижавшись лицом к столбу и уронив руки вдоль
Сон сорок восьмой
Зачем вы здесь? – спросил Орландо.
– Я ищу Аду, – ответил Филипп.
– Зачем? – резко спросил бывший актер.
– Я люблю ее.
– Вранье, – скривился Орландо. – У вас нет ничего общего с нами.
– С нами… – повторил Филипп. – То есть… и вы тоже?
– Да, я тоже, – проговорил Орландо с вызовом, вскинув голову. – Вас это не устраивает?
– Мне все равно.
– Мы никому не делали зла, – заявил Оливье. – Это вы захотели, чтобы мы были вашими врагами. Вы умеете только ненавидеть. А любить…
– Я люблю ее.
– Вы на это не способны. Люди вообще не умеют любить, вам этого не дано. Все, на что вы способны, – убивать, ранить, причинять боль. Здесь вы мастера.
– А как же вы? – горячо спросил Филипп, схватив его за руку. – Зачем же вы пришли к нам? Чтобы научиться убивать? Чтобы стать такими же, как мы?
Орландо отвернулся.
– Мы для вас чужие.
– Мне жаль, – промолвил Филипп, – что так получилось.
– Мне тоже, – сказал Орландо, сверкнув глазами. – Прощайте.
Филипп бросился за ним вдогонку. Начал накрапывать дождь. Орландо петлял и шел зигзагами, постоянно меняя направление. Он перескакивал через лужи, нырял в какие–то щели, ускользая с непостижимой скоростью. Филиппу с трудом удалось приблизиться к нему.
– Орландо!
Оливье обернулся.
– У цветов нет ничего общего с людьми, Филипп!
Огромный экран зажегся над его головой. На экране возникла трехмерная толпа, которая все прибывала. Голос диктора возвестил:
– Сегодня мы прощаемся с нашим Орландо Оливье.
Экс–звезда отпрянул и застонал. Толпа на экране выла и улюлюкала. Филипп, ничего не понимая, подошел ближе.
– В этот скорбный день…
– Что это? – спросил Филипп.
Орландо трясло, он стучал зубами. Филипп подхватил его и повлек за собой. Их вынесло на наземный бульвар, кишащий разношерстной толпой. Рука Орландо превратилась в зеленый лист. Филипп снял с себя ветхий плащ и закутал своего спутника. Экран грохотал высоко в небе:
– Наш Орландо… Наш дивный талант, погубленный смертоносными цветами…
– Нет, нет, – шептал цветок. – Пустите! Пустите меня! Я пойду туда, я больше не могу… Как они мучают меня! За что? Что я им сделал?
Люди оборачивались на них.
– Молчите, – шепнул Филипп, – молчите… Идите за мной. Клянусь, я не выдам вас.
– Нет, – сказал Орландо, – довольно. Бросьте меня! Я болен, Филипп. Бросьте меня и уходите. Все равно, – добавил он с горькой усмешкой, – все равно я уже мертв.
Мышкетер из дорожного патруля, паривший над толпой в своем аэромобиле, заметил Филиппа.