Поезд на Солнечный берег
Шрифт:
Филипп вздохнул и развел руками. Человек без лица развернул машину и полетел над городом.
– Я вот что думаю, – начал он. – Мне нужно чем–то завершить свою карьеру. Я ухожу на пенсию, и все, что мне требуется теперь, – это какое–нибудь громкое дело, чтобы история не краснела при упоминании моего имени. Как ты думаешь, Филипп?
– Уж не собираешься ли ты ограбить банк Вуглускра? – поддразнил его Орландо. – Чем не дело!
– Нет, – сказал Человек без лица серьезно, – моя беда в том, что я
– Мне кажется, – несмело заметила Ада, – там сзади кто–то есть.
– А! – воскликнул Человек без лица. – Я совсем про него забыл.
Машина приземлилась на пустыре. Филипп прислушался и расслышал какие–то стуки в арестантском фургоне. Человек без лица распахнул дверцы, и Лаэрт вырвался на волю.
– Филипп! – завизжал он. – Какое счастье! Я тебя нашел! Скорее бежим! Меня арестовали, пытали, но я им ничего не сказал. Скорее! Там такой страшный мышкетер, ох, как я его боюсь! А–а–а! – завизжал он, увидев Человека без лица, одетого в тело мышкетера.
– Это же Человек без лица! – вмешался Орландо.
– Он? – завопил Лаэрт.
Человек без лица расстегнул молнию на комбинезоне, снял его вместе с телом и предстал перед друзьями в своем первозданном виде.
– Этот болван даже не узнал меня, когда я пришел на аэродром, – объяснил он.
– Узнаешь тебя, как же! – проворчал Лаэрт, оскорбленный до глубины вампирской души.
– Филипп, – сказал Человек без лица, – вы нашли свою девушку. Что вы будете делать дальше?
Фаэтон вкратце рассказал о своих замыслах.
– Это хорошо, – одобрил бывший киллер. – Я не терял времени даром. В машине у меня для вас пара тел, и, кроме того, я сделал вам новые удостоверения личности. Теперь вы господин и госпожа Стерлинг, – он протянул им карточки с пестрой голограммой. – Правда вот его, – он кивнул на Орландо, – я как–то не предусмотрел. Что до Лаэрта, то он не доставит вам хлопот. Вы с легкостью унесете его с собой в кармане, если пожелаете.
– А вы? – спросил Филипп.
Улыбка тронула губы Человека без лица, вытаскивавшего запасные тела.
– Я знаю, что мне не гулять по радуге. Каждому свое.
– Но как же он? – Филипп указал на Орландо. – Ему тоже надо бежать.
– Нет, – вмешался подсолнух, – я остаюсь. Все, что я могу сделать, это проводить вас на вокзал, но с вами я не поеду. – Он закашлялся.
– Тогда простимся, – сказал Человек без лица. – Желаю вам здоровья, денег и пожизненного счастья. Ты, – обратился он к Лаэрту, – отвечаешь мне за них.
Лаэрт выпятил грудь:
– Я вампир со стажем, как–нибудь справлюсь.
– Можно вас поцеловать? – спросил Человек без лица Аду.
Она утвердительно кивнула. Безликий расцеловал ее в обе щеки и, не сказав ни слова, стал стремительно удаляться.
Сон пятидесятый
Мышь шевельнула хвостом, приоткрыла глаза и огляделась. В первое мгновение ей почудилось, что ничего не изменилось, что все по–прежнему, и по–прежнему сидит у стола с компьютером странный человек, который был с ней у ветеринара, а потом принес ее сюда. Человек не двигался, и глаза его были устремлены в одну точку. Только волосы его стали другими – на висках они отчего–то приобрели цвет белой мышиной шкурки. Кроме того, мышь заметила, что человек странным образом постарел. Сейчас Мистралю – а это был, конечно же, он – можно было дать лет 40, не меньше. Мышь невольно вздрогнула – и пискнула от боли: бок, в который вонзился каблук, все еще ныл. Неподвижный человек услышал, что она ожила, и повернул к ней голову.
– Как ты? – спросил он.
Голос у него был тусклый, невыразительный, но совсем не злой, и мышь немного успокоилась.
– Есть хочется, – призналась она, немного подумав.
Мистраль поднялся с места и пошел на кухню. Скатерть–самобранка с возмущением напомнила ему, что он еще не заплатил за ее обслуживание на этой неделе, и сама собой выключилась. Тогда писатель заглянул в холодильник и обнаружил там кусок засохшего сыра, который и принес раненой мышке.
– Вот, – сказал он смущенно. – Больше ничего нет.
Мышь покосилась на сыр, но все же спросила:
– А ты? Что ты будешь есть?
– Обо мне не беспокойся, – отозвался Мистраль. – Я ничего не хочу.
Мышь принялась за сыр, а Мистраль вновь погрузился в свои невеселые мысли. Что–то завозилось в ящике стола. Писатель выдвинул его и обнаружил, что волшебная коробочка бузит и ходит ходуном. Поколебавшись, он приподнял крышку.
– Что вам надо? – устало спросил он.
– О повелитель! – запищали буквы, – Что происходит? Нам тесно, мы больны, мы хиреем! Нам плохо!
Они топорщились, напирали друг на друга и умоляюще смотрели на него, ожидая ответа; но сейчас все это отчего–то не вызывало в душе Мистраля ничего, кроме раздражения.
– Ничем не могу помочь, – буркнул он. – Мне тоже плохо.
– Почему? – изумились буквы.
Но Мистраль не был расположен пускаться в объяснения, поэтому он просто захлопнул коробочку и вернул ящик на место. Мышь с удивлением смотрела на него: она впервые в жизни видела настоящего писателя. Мистраль заметил ее взгляд и попытался улыбнуться.