Поездка в Питер и обратно
Шрифт:
ползёт как фильм по полотну
и протыкает мне глаза
насквозь стальная полоса.
3. Золотая ложка
Похоже, я вышел из формы,
болтаюсь, как лист на ветру,
но даже две суточных нормы
меня всё равно не берут.
Я сплю, но я чую нутром
как кто-то железной рукой
колышет меня и мой дом
колышется вместе со мной.
Мне снится, что выхода
что близится дело к концу
и где-то на той стороне
уже строят виселицу.
За мост отступают полки,
цистерны с мазутом горят
и падают с неба куски
расплавленного янтаря.
На взлёте кромсают дюраль,
на рейде потоплен Давид
и мне чёрной крышкой рояль
чуть пальцы не отдавил.
Похоже, я вышел из моды
и путаюсь в мыслях, пока
с утра пью холодную воду,
зубами стуча о стакан.
Плывёт колокольный звон,
стелется дым по земле,
лишь мой беломраморный трон
победно сияет во мгле.
4. В темноте
Непонятное томленье
не давало мне покоя,
посылая в сновиденьях
секс и всякое такое.
Это самое томленье
мне выматывало душу
и я плавал в сновиденьях,
разметавшись на подушках.
Горелка, мигнув, потухла,
упала мне на колено,
распространяя тухлый
запах ацетилена.
Придавленная подушкой,
лампа тоже погасла,
наполнив комнату душным
запахом гретого масла.
Медленно поплыли мимо
струи плюшевого дыма
и засохли на колене
следы скудных выделений.
ЧЁРНЫЙ БУЕР
Ящик водки, ржавый хлам,
мой гараж в промзоне,
я сижу тут по ночам
на сыром бетоне.
Веер брызг на потолке,
лифчик у порога,
три пореза на руке,
пятна от поджога,
сигареты, липкий стол,
горы всякой дряни,
банка кофе, промедол,
чей-то ключ в кармане.
Это стоп-сигнал потух,
но включился быстро,
завтра еду в Петербург
с дочкой замминистра.
ЗВЕЗДА
Запутались в кружеве веток
корпускулы лунного света,
который сочится едва
сквозь сонных ветвей кружева.
Остывшее тело звезды
покоится в толще воды,
её на извилистом дне
течением прижало ко мне.
Стал замечать, что временами
стараюсь не смотреть наверх
если меняюсь с ней местами,
пытаясь
Умножают свальный грех
дама пик и дама треф.
Без них на неровностях дна
звезда никому не нужна.
Запутались в кружеве веток
корпускулы лунного света,
их не пропустила Нева
к себе сквозь ветвей кружева.
ПРОСПЕКТ МИРА
Проспект Мира, проспект Мира
весь в слезах,
месяц – будто ломоть сыра
в витражах.
Проспект Мира, проспект Мира
весь в грязи,
убежала кошка Ира
с привязи.
На проспекте Мира
я живу один,
разменял квартиру,
пью валокордин.
Голым хожу по даче,
лью на забор урину,
утром тихонько плачу,
ночью зову Ирину.
Дома листаю кляссер
или смотрю порнуху,
разом послать всё на хер
мне не хватает духу.
О Б Р А Т Н Ы Й О Т С Ч Ё Т
жёлто-рыжая тоска,
холода
РАКОВИНА
О, несравненный дож,
мой драгоценный брат,
скажи, зачем вдруг дождь
полил как из ведра?
Мой венценосный друг,
пускай зажгут карбид
и в спальне приберут –
меня слегка знобит.
Мой милосердный брат,
вели закрыть окно
и зеркало убрать –
мне что-то холодно.
Смотрю на чёрный дождь
за матовым стеклом,
но вижу только до ///
и ничего потом.
Я в отеле кофе пью
с ангелом Бартоломью,
а играют нам на банджо
дон Хуан и Караваджо.
Здесь в толчее людской
сыскался, наконец,
венец алмазный мой -
алмазный мой венец.
Да ну, да ну, да ну.
ТРИ ВОКЗАЛА
Не помню, как мы, пьяные,
ловили такси,
запомнил только долгий
и пустой разговор,
да след грудей в ладонях
потом долго носил
и кажется, порою,
что ношу до сих пор.
Не помню, как мы всё же
загрузились в авто,
запомнил только долгий
разговор ни о чём,
но след кирпичной пыли
на бордовом пальто
стоял перед глазами