Поездка в Тоскану
Шрифт:
Весна ещё только вступала в свои права, но солнце уже весело расплескивало веснушки на юные и не очень лица прекрасного пола, а птицы вовсю пробовали свои голосовые связки. Вечеринка подходила к концу, ресторан нужно было покидать, а расставаться никому не хотелось. Высказанная кем-то идея ехать на дачу всей компанией пришлась как нельзя «к месту».
Загородный дом привык жить тихой, размеренной жизнью, соответствовавшей установившемуся со временем старинному укладу, тем не менее он принял нашествие с должным спокойствием и философским оптимизмом. Компания была шумной и весьма разношерстной, пили и пели много. Некоторые пошли гулять по парку и даже затеялись кататься на плоту по пруду. После отъезда гостей Дом сразу начал приводить себя в порядок. Словно живущая в нём кошка Лиза, он умывался, привычно укладывался и вылизывался. Из всех углов выгребались оставленные гостями мусор и забытые вещи. Мусора, естественно, было больше. Забытые вещи аккуратно складывались в коробку и относились в помещение конного клуба. В скором времени большинство из них вернулось
После своего странного мини-концерта Певец не появлялся в этом Доме уже очень давно. В тот последний вечер он так и не забрал свою Перчатку, забыв её на столике возле вешалки. Было странно, что никто из друзей не видел Певца ни в его любимых ресторанах, ни на общих дружеских вечеринках. Хозяйка дома взяла его перчатку к себе на работу, надеясь передать её тому при случае. Перчатка хранилась в ящике рабочего стола рядом с аккуратно сложенными папками, внутри которых лежали работы студентов. Их мысли, надежды и планы. Папки тихо перешептывались между собой. Они спорили, обсуждали своих хозяев и своё содержание.
Однажды в кабинет к Хозяйке зашел человек, уезжавший в другой город, и забрал Перчатку. Было решено, что там он передаст её Певцу. Так Перчатка оказалась в его барсетке, рядом с сигаретами, ключами и документами. Сигареты были очень эмоциональны, вспыхивали по любому поводу, жили только своими страстями и надолго не задерживались. Ключи и документы переполняло чувство собственного достоинства, они стремились занять самое удобное и заметное место и не разговаривали даже между собой. Время для Перчатки тянулось неимоверно долго.
Этот ящик был больше похож на коробку для обуви, чем на ящичек Певца. Перчаток было много. Разного цвета и фактуры, они все были строго индивидуальны. Красные тонкие кожаные перчатки были ужасными воображалами, длинные до локтя чёрные – горды и чопорны, белые из шелкового кружева – нежны и кокетливы, замшевые на меху – добры и спокойны, веселые и пухлые пушистые рукавички были смешливы и общительны. Но всех их объединяло то, что ставило Правую перчатку в неловкое положение. Все перчатки этого дома, включая одинокую Левую перчатку, из лайки цвета светлого шоколада, были женскими. Возможно, что это и было той причиной, по которой с их стороны возникла некоторая настороженность. Правую перчатку положили возле левой, сложили их вместе, вынули, еще раз подержали в руках и убрали обратно. В коробке поползли тихие, похожие на вздохи разговоры. Левая перчатка была в ящике старожилом, и её не убирали даже в то время, когда она оказалась без своей половины. Удивительно, но она была так же поношена, как Правая, и так же приняла форму руки своей хозяйки. Вообще они странным образом были похожи, хотя раньше принадлежали разным людям. Мужчине и женщине. Конечно, решающую роль здесь сыграло происхождение. Сделанные из одинаковой кожи, на одной и той же фабрике, в одно время, они были сшиты по одному лекалу. Правда, Правая была чуть побольше, но на руке новой хозяйки это было совсем не заметно. Напротив, женщина чувствовала себя комфортно, и это состояние удовлетворенности передавалось перчаткам. Да и потом, у них были одинаковые цель и предназначение. Не важно, что их хозяева были совсем разные, это вовсе не отразилось на характерах перчаток. Правая понимала эту их одинаковость и следующую за ней предопределенность их судьбы. Судьбы стать парой. Надолго ли? Кто может это знать? Ей нравилась Левая перчатка своим лёгким характером и приятным запахом. И всё же Правая вела себя несколько отстраненно, словно выжидая чего-то. Левая перчатка и от рождения была мягкой, а после длительного ношения стала ещё мягче и эластичнее. Благодаря своей исключительной выделке и бережному отношению она не потеряла прекрасный внешний вид до сих пор. Кроме того, будучи тонкой по натуре, она позволяла пальцам сохранять высокую чувствительность. Да и сама была таковой. Когда Правая перчатка оказывалась вплотную прижатой к ней, Левая впадала в состояние блаженства, её кожа переставала дышать, и рука, одетая в неё, становилась влажной. Заметив это, хозяйка перчаток перестала носить Правую перчатку в руке, уже облачённой в Левую. Женщина научилась не снимать Правую по пустякам. Теперь перчатки встречались реже, зато Правая перестала опасаться, что её опять потеряют. Постепенно Правая перчатка начала видеть положительные стороны в том, что они с Левой перчаткой теперь пара. Она остро ощущала неразрывность этого союза и получала от этого удовольствие.
Блудный сын
«Блудный сын». Ну, и не смешно.
Она дала ему это прозвище сразу после их первого совместного путешествия. Он не возражал. Он вообще никогда ей не возражал. И не обижался. Он был выше этого. А обзываться не нужно. Он же не сервант, чтобы дома у стены неподвижно стоять. Его нынешняя родословная тоже не пару поколений насчитывает. И все путешественники. Начиная с самого первого предка, который ещё в шестом веке до нашей эры содействовал персидскому вельможе в
В ту – их первую поездку, Женщина взяла Чемодан с собой на Кипр, где он спокойно простоял в шкафу отеля и так же спокойно добрался вместе с ней до Ларнаки. Там его уже отправили на досмотр, когда в аэропорту поднялась страшная суматоха. Какой-то профессор истории из Каирского университета угнал самолёт из Александрии и посадил в Ларнаке. Местные готовились к штурму, аэропорт закрыли, рейсы отменили, и весь багаж оказался в одном месте. Вот тогда, проявив чудеса изворотливости, Чемодану удалось присоединиться к тем, что летели в Доху для пересадки на Гоа. Это была удача. Дело в том, что у него тогда была мечта. Не так чтобы что-то сверхъестественное. Вполне себе обычная мечта. На Родине побывать. Да не в Париже! На Гоа.
Где на самом деле хранится память? Это люди так решили, что в голове. Его память была укрыта в коже. В его коже. В те времена, когда он плавал в дельте реки Заури, его кожа собирала информацию обо всём, что его окружало, помогая ориентироваться в условиях полной темноты и подводного погружения. Тогда его звали Рorosus («ноздреватый»), из-за того, что морда у старых крокодилов покрыта буграми. И жил он, надо сказать, совсем неплохо почти сто лет. До тех пор, пока этому парню из далёкого города Париж в 1936 году не пришло в голову сделать свой знаменитый Чемодан-Гардероб «Mrs. Donahue» из кожи крокодила с золотым именным тиснением! С этого момента человек стал для него не лакомством, а единственной угрозой. Поросусу пришлось учиться ловко прятаться при первом появлении людей. И вот… Старый стал, да и неповоротливый. Попробуй быть юрким при длине более шести метров и весе почти две тонны. Попался. В результате нескольких часов отчаянной борьбы с вооруженными палками и ружьями людьми он проиграл. Его шкуру продали, и началась сегодняшняя вторая жизнь. Вот почему его тянуло в мангровые заводи Гоа. Память есть память.
Всё изменилось во время перелёта из Дохи на Гоа. Спортивная сумка. Она стояла рядом с ним на полке. Аккуратная, не большая, но и не маленькая. Она не была ни слишком модной, ни слишком дорогой (в отличие от него), вполне скромная, но весьма достойная, с ровными боками, олицетворяющими порядок внутри. Ему сразу почему-то стало стыдно за свой внутренний бедлам. За выпирающие из боков твёрдые предметы. За сильный запах дорогих арабских духов. Неважно, что в этом был виноват не он. Всё равно неловко. В Даболиме он долго ездил по транспортной ленте, но присоединиться к Сумке так и не смог. Сумка быстро перешла к своему хозяину, а Чемодан после того, как он остался один, определили случайно затерявшимся. Через некоторое время Чемодан уже летел обратно на Кипр. Как радовалась его женщина! Только что не целовала.
Потом эта история на Шри-Ланке, но там он и вовсе не был виноват. Она сама его перепутала. Схватила тот, что приехал к ней на ленте раньше. Это не оправдание, что таких, как он, очень мало, всё равно смотреть нужно. На неё тогда вся её группа ополчилась из-за того, что она другого ему предпочла. Ещё бы, он очень ценный был – внутри у него много бутылок с алкоголем поместилось. На всю компанию. А он на неё не обиделся. Даже тогда. Тихо ждал сутки в специальном отделении.
И в Сочи он не из вредности не полетел. Замешкался в Шереметьево. Показалось, что встретил Ту Сумку. Потерял равновесие. И враки, что это он весь багаж самолёта тогда задержал и из-за него всё в Москве так и осталось. Совпадение. Женщина его тогда так и не дождалась. Забрала уже на обратном пути через три дня. Тоже очень радовалась. Ну и ему, конечно, приятно было. Она женщина красивая, яркая, да и он тоже – будь здоров! Все внимание обращают, завидуют.
Вот в Тоскане он уже действительно сам спрятался в отеле. Обидно стало. Вся её компания ещё в аэропорту стала к нему приглядываться, хозяйку ругать – зачем, мол, Блудного сына с собой взяла. Опять проблемы будут. Он сначала не собирался ничего такого, но раз так. Нет, правда, ловко он тогда вместо четвертого номера в двадцать третий залез. Там китаянка жила. Только эта китаянка успела раздеться для душа, вваливаются в номер несколько мужиков. Мы, говорят, за Чемоданом пришли. Китаянка как завизжит. Его, конечно, в номер к хозяйке отнесли, та опять радовалась. Любила его тогда очень. Так любила, что на Гоа опять с собой взяла. Хотя ей вся компания говорила, что нельзя, а она всё равно взяла. Вот за это он ей очень благодарен. Мечта его сбылась. Десять дней проливных дождей. В окно джунгли смотрят. Его кожа прямо лоснилась от счастья. Как тогда, когда его еще звали Рorosus. Всё в той поездке отлично было, ни к кому претензий ни с чьей стороны. И угораздило же их лететь обратно через Катар. Последний раз он видел свою женщину в Даболиме. По прилёте в Доху весь багаж сгрузили для досмотра и начали сортировать по биркам. Вот в этот момент возле него вдруг оказалась Сумка. Они оба попали на транспортную ленту, она – чтобы остаться в Катаре, а он – лететь дальше в Москву. Всё зависело теперь только от бирок. От волнения он даже взмок внутри. Его попутчики заметили это сразу. Друзья для того и существуют, чтобы прийти на помощь. На что он надеялся? Много ли ему было нужно? Он находился рядом почти четыре часа. Что за это время можно успеть? И какую цену можно за это заплатить?