Поездка в Трансильванию
Шрифт:
– А цыгане? – напомнил Тромбетти. – Вы знаете, что в этом городке есть цыганский табор и здесь уже были случаи воровства? Именно в нашей гостинице? Просто в прошлый раз они украли вещи, а в этот раз решили подстраховаться и полезли в комнату с оружием в руках. И вы еще хотите, чтобы Румыния вошла в Европу на правах полноправного члена? С такой преступностью…
– Не нужно переносить частный случай на всю страну, – посоветовал Панчулеску.
– Тогда давайте сделаем вид, что ничего не произошло, – предложил Тромбетти, – так будет удобнее.
– Не
– Интересно, как она получила это гражданство? – поинтересовался Тромбетти. – В Швейцарии очень строгие законы на этот счет.
– Вы сами тоже были на первом этаже, – неожиданно высказалась Катиба Лахбаби, – я видела вас, когда вы спускались по лестнице поздно ночью.
– И не один раз, – согласился Тромбетти.
– А ведь у вас не было особых причин ее любить, – напомнил Уислер, – учитывая, что и вчера вы с ней бурно спорили.
– Я ее не любил, – согласился Тромбетти, – очень не любил. Но я ее не убивал. А ночью я действительно несколько раз спускался вниз. Но и наш уважаемый арабский эксперт тоже спускался.
Все посмотрели на Сиди Какуба.
– Я ходил за чаем, – спокойно пояснил тот, – и у меня не было оружия.
– Пистолет можно было выбросить, – возразил Гордон.
– Но как мы могли провезти оружие? – поинтересовался Тромбетти. – Я бы вообще исключил из числа подозреваемых всех гостей, приехавших в Румынию, нас ведь трясли в каждом аэропорту.
– Это не довод, – возразил Панчулеску, – оружие могли передать вам уже здесь. Если кто-то замыслил преступление…
– Зачем? – спросила Катиба. – Зачем нужно было ее убивать, если не из-за денег?
– Мы сами ничего не понимаем, – призналась Лесия.
– Осталось девять негритят, – подвел неутешительный итог Тромбетти. – Хотя у нас первую жертву застрелили, а в романе Агаты Кристи, кажется, отравили.
– Хватит, сеньор Тромбетти, – мрачно попросил Гордон, – это уже не шутки. В конце концов, мы обязаны понять, что здесь происходит.
– Уже произошло, – напомнил Уислер, – и теперь мы будем ждать, пока нам предъявят коллективное обвинение или арестуют за пособничество в убийстве. Лучше всем молчать и не спорить, иначе следователи тоже могут вспомнить эту сказку про негритят и решат поискать виновного среди нас.
Дронго взглянул на Сиди Какуба. Тот не сказал больше ни слова. Действительно интересно, кому было выгодно убивать Эужению Лунгул. И какие мотивы? Брынкуш был ее другом и партнером. Обычно у самых близких бывает больше поводов для убийства. Возможно, она взяла не две тысячи, а двадцать, и деньги пропали. Возможно, у нее были и другие документы, о которых мог знать только приставленный к ней дипломат Георге Брынкуш. И именно ему она все время открывала двери. Даже не открывала. Тромбетти помнил, что он вошел в ее комнату без стука, и дверь была открыта, когда Брынкуш в четвертом часу утра нес ей кофе. Возможно, он лично не убивал, но
Затем – Тромбетти. Все спустились вниз, а он, возможно, нарочно сделал вид, что проспал завтрак, хотя откровенно рассказал, что вечером много раз спускался на первый этаж. Но он не мог этого скрыть, было бы очень глупо, ведь его видел портье, на лестнице он столкнулся с Сиди Какубом и Брынкушем. И у него были личные мотивы ненавидеть убитую. Вот вам и второй подозреваемый.
Теперь – Гордон. Вся эта темная история с письмами, о которых он явно что-то недоговаривает. Почему он не сделал так, как профессор Вундерлих, сообщивший о подобных угрозах в румынский МИД? Почему Гордон промолчал? Вся эта история выглядит достаточно подозрительно. Вот и третий подозреваемый.
Профессор Панчулеску, влюбленный в свою страну и ее историю. Он, конечно, эрудит, умница, интеллектуал. Его может раздражать вечное стремление Эужении Лунгул и ее организации защищать права местных цыган. Легко защищать права, будучи гражданкой Швейцарии, – так, кажется, сказал Панчулеску.
Профессор Уислер. Этот правый либерал был явным антиподом Эужении. Только на этом основании он не мог быть убийцей, но он ненавидел ее не меньше Тромбетти, а возможно, и больше. Хотя это еще не повод для убийства. Пять подозреваемых – уже много.
Остаются Сиди Катуб, Лесия Штефанеску, Катиба Лахбаби и сам Дронго. Из этой четверки самым опытным, безусловно, является арабский эксперт. Непонятно, почему за чаем он ходит не в арабской одежде, которую гораздо легче и быстрее надеть, а в джинсах. Может, так ему удобнее двигаться или он боялся, что кровь останется на широких складках материи? Как это нехорошо… Получается, что в этой компании гостей у очень многих могут быть причины для устранения госпожи Лунгул. Слишком много совпадений…
В комнату вернулся Брынкуш. Было видно, что он сильно расстроен. Следующим позвали профессора Панчулеску. Очевидно, следователь решил допросить в первую очередь румынских граждан. Панчулеску сложил руки за спиной и двинулся в другую комнату, как заключенный. Брынкуш прошел и сел на стул. Лицо у него горело, глаза были влажными.
– Они вас мучили? – спросил Уислер. – Ох, эти следователи, ничего не понимающие в человеческих отношениях!
– Я им все рассказал, – сообщил Брынкуш, – но боюсь, что следователь мне не поверил. Его больше всего интересовало мое семейное положение и сколько раз была замужем госпожа Эужения Лунгул.
– Она была замужем? – уточнил Тромбетти.
– Я бы не хотел обсуждать эту тему, – поморщился Брынкуш. – Достаточно того, что ее сегодня утром зверски убили.
– Из Бухареста вечером приедет наш сотрудник, – сообщила Лесия, – и будет находиться здесь до тех пор, пока не закончится расследование. Затем он поможет с отправкой тела в Бухарест, а позже мы вскроем ее завещание. Если она просила похоронить себя на родине, то хоронить будем здесь, а если в Швейцарии, придется отправлять ее на новую родину.