Поэзия Микеланджело в переводе А М Эфроса

Микеланджело Бонарроти

45 (Frey, ХLIХ; Girardi, 51)

Стихотворение, носящее характер канцоны, написано на листе с рисунками, связанными отчасти, по-видимому, с гробницами Медичи, отчасти с другими замыслами. Для датировки канцоны нет твердых данных - она могла быть сочинена между 1524 и 1534 гг., по предположению Фрея, а скорее, в конце этого десятилетия, около 1532 - 1533 гг. Такая дата вяжется, в самом деле, со скорбным мотивом стихов - итогом пережитого и перечувствованного Микеланджело после смерти брата Буонаррото в 1528 г., осады и разгрома Флоренции в 1529 - 1530 гг. и собственной болезни скульптора в 1531 г.

46 - 47 (Frey, LI - LII; Girardi, 73, 74)

Оба

наброска неоконченных стихотворений нанесены на оборотную сторону листа с сонетом к Томмазо Кавальери (Frey, L; Girardi, 72) и, видимо, связаны с ним же, варьируя мотив страстной привязанности, приносящей муку преизбытком чувства. Соответственно наброски датируются примерно январем 1533 г.

48 (Frey, LV; Girardi, 77)

Сонет обращен к Томмазо Кавальери и, видимо, написан между июнем и октябрем 1533 г., во время пребывания Микеланджело во Флоренции, откуда он посылал лучшие стихотворения в Рим, к другу.

49 (Frey, LVIII; Girardi, 86)

Терцины, оставшиеся незаконченными, вызваны скорбным событием в семье Микеланджело - смертью отца, которого он очень почитал, несмотря на трудный характер старика Лодовико. Кончина его обострила в художнике печаль по другому близкому лицу, умершему тремя годами раньше, - по любимому брату Буонаррото, погибшему от моровой язвы в 1528 г. Отец, родившийся в 1444 г., скончался в 1531 г. Терцины могли быть написаны между июнем и сентябрем 1534 г., когда скульптор навсегда уехал из родной Флоренции.

50 (Frey, LXV; Girardi, 84, apparato)

Неоконченный сонет написан на листе с рисунком орнамента. Стихотворение обращено, по-видимому, к Томмазо Кавальери. Для точной датировки данных нет - предположительно стихи сочинены около 1534 г. Тема первого катрена - о материале, вмещающем многообразие замыслов в соответствии с силами художника, является типичной и основной для метафор Микеланджело; в дальнейшем это получит более глубокую разработку и новые оттенки (см. сонет 60, а также мадригалы 63, 76, 79).

51 (Frey, CXL; Girardi, 87)

Вступительная первая строка сонета, с ее претенциозной, петрарковской формой выражения, подразумевает, видимо, приближение смерти, которой Микеланджело и хочет для спасения души и не хочет, ибо жаль земных радостей. Фрей датирует сонет 1550 - 1554 гг., относя его к последней группе стихов покаянного характера. Джирарди связывает сонет с более ранними произведениями начального периода дружбы с Кавальери и датирует его около 1534 г.

52 (Frey, LXVIII; Girardi, 71)

Сонет с кодой является полемическим ответом Микеланджело неким гражданам из Пистойи, выступившим с оскорбительным посланием, видимо, обращенным к самому художнику. Надо полагать, что памфлет пистойцев был стихотворным и что Микеланджело использовал для ответа ту же самую форму - сонета с кодой.

Повод для полемики остается поныне невыясненным. Ссылка на высказывания Поэта (так обозначен Данте) против Пистойи имеет в виду терцину в 24 песне "Ада": "Vita bestial mi piacque, e non umana, / Si come a mul ch'io fui: son Vanni Fucci / Bestia, e Pistoia mi fu degna tana" ["По вкусу мне жизнь скотская, а не человечья, как подобает мулу, каким я был: я - Ванни Фуччи, скот, и Пистойя была мне достойным логовом"]. Для датировки сонета твердых оснований нет - может быть, надо поставить полемику в связь с предложением пистойского епископа кардинала Лоренцо Пуччи, который в августе 1533 г. просил Микеланджело построить мост и церковь; предложение было отклонено художником. Не исходило ли оскорбительное послание из окружения кардинала

и не являлось ли оно итогом какой-то поездки Микеланджело в Пистойю и его размолвки там с заказчиком? Фрей предполагает также наличие связи между сонетом 52 и "стансами" 53, которые он считает также направленными против Пистойи.

53 (Frey, LXIX; Girardi, 68)

Неоконченный ряд этих восьмистиший - своего рода "стансы" наполнен Микеланджело грандиозными метафорическими образами, сделанными с огромной пластичностью, но и с отвлеченностью, в совершенном соответствии с его скульптурой и живописью. Это не дает возможности сколько-нибудь точно выяснить смысл "стансов": одни комментаторы считают наиболее подходящим видеть в исполине метафору гнева, в старухе - гордость, в семи отпрысках - семь смертных грехов; другие не с большим основанием предлагают в виде вариантов: спесь, жестокость, жадность и т.п.

Фрей сделал интересную, хотя и не вполне доказательную попытку реально-исторического комментирования "стансов", указав на возможность отнести метафоры к Пистойе, по аналогии с сонетом 52, и намечал связь "стансов" с отношением Микеланджело к внутренним делам в Пистойе в 1536 г. и особенно в 1537 г., когда междоусобная борьба среди пистойцев была наиболее обострена; в эту пору Микеланджело начал писать фреску "Страшный суд", что, по предположению, и отразилось на стиле "стансов", которые надо с этой точки зрения датировать 1535 - 1541 гг., скорее всего 1537 г.

54 (Frey, CLXII; Girardi, 67)

Незаконченный ряд "стансов" дает замечательное и знаменательное противопоставление честной, суровой крестьянской трудовой жизни столичной развращенности, козням и суете, олицетворенным в фигуре Лжи, Лести, Коварства и т.п., выраженных с чисто микеланджеловской огромной и величавой пластичностью, в уровень с его монументальными росписями и изваяниями. В отличие от Фрея, который ошибочно считает эти стихи самыми поздними (1556) из сохранившихся поэтических произведений Микеланджело, Джирарди датирует их до 1534 г.

55 (Frey, LXXm: Girardi, 179, 181 - 183, 185, 186, 190, 194 197, 199, 206, 211, 223)

Эта серия четверостиший является частью - пятнадцать из пятидесяти - эпитафий, написанных Микеланджело на смерть юноши Франческо (уменьшительно - Чеккино) Браччи; он умер в отроческом возрасте, пятнадцати лет, и был племянником близкого микеланджеловского друга и соотечественника Луиджи дель Риччо, флорентийского эмигранта, поселившегося в 1534 г. в Риме. Юноша был сиротой и Риччо воспитывал его у себя. Он питал необычайную привязанность к Чеккино, отличавшемуся, по отзывам современников, редкой красотой и привлекательностью. Его внезапная смерть потрясла Риччо, который пожелал, чтобы сам Микеланджело изваял надгробие для Чеккино и составил на него эпитафию; однако Микеланджело, набросав, было, эскизы, затем уклонился от выполнения заказа, и надгробие было сделано другим лицом. Но сочинение эпитафии заняло художника, и он в течение всего года, последовавшего за кончиной Чеккино, посылал Риччо всевозможные варианты надгробного четверостишия, на что Риччо ответствовал в знак благодарности подношениями лакомств и яств. О них-то и упоминает Микеланджело в прозаических приписках к эпитафиям, содержащих также ряд его замечаний и оценок своих четверостиший. Ни одно из них все же на гробницу Чеккино не попало - может быть, по той причине, что Риччо предпочел в конце концов не итальянскую, а латинскую надпись для своего любимца. Смерть Чеккино последовала в январе 1544 г.
– этим годом определяется и датировка стихов.