Я еще сижу, закрыв лицо руками, у меня еще есть время видеть то, что вижу. Вот я в Тбилиси, поднимаюсь круто вверх на улицу Котэ Месхи [304] . Я знаю, что не застану обитателя комнаты и веранды, он опять в тюрьме, он виноват в том, что — свободен. Он не умещается в предложенные нам обстоятельства, он вольный художник, этой волей он заполняет пространство и тем теснит притеснителей, не знающих, что это они — обитатели той темницы, где нет
света, добра, красоты. Нечто в этом роде тогда я написала в единственном экземпляре [305] , лучше и точнее, чем сейчас. Письмо такое: просьба, мольба, заклинание, Может быть, оно сохранено. Вот опять я поднимаюсь в обожаемое место любимого города, а сверху уже раздаются приветственные крики, сам по себе накрывается самобраный стол, на всех людей, на меня, на детей моих и других сыплются, сыплются насильные и нежные подарки, всё, что под руку попадется, А под руку ему попадается то, что или содеяно его рукой, или волшебно одушевлено ее прикосновением. При нём нет мёртвых вещей. Скажем: крышечки из фольги для молочных и кефирных бутылок, небдительно выкинутые лагерными надзирателями. А на них выгравированы портреты товарищей по заключению: краткие, яркие, убедительные образы. Дарил он не крышечки эти, для меня драгоценные, всё дарил всем, и всё это было издельем его души, фантазии, безупречного и безграничного артистизма, который трудно назвать рукодельем, но высшая изысканность, известная мне, — дело его рук. Избранник, сам подарок нам, — всенепременно даритель. Столь предаваясь печали, застаю на своем лице улыбку. Он и меня однажды подарил: взял на руки и опустил в окно квартиры, где сидела прекрасная большая собака. Она как-то смутилась и потупилась при вторжении подарка. Через некоторое время, открыв ключом дверь, вошли хозяева. Собака и я сидели с одинаково виноватым выражением. Хозяева нисколько не удивились и стали накрывать стол. Параджанов недальним соседом приходился им, и всё это было в Тбилиси.
304
Месхи Котэ (Яков Семенович) (1857–1914) — грузинский актер и режиссер.
305
«…я написала в единственном экземпляре…» — имеется в виду письмо Б. Ахмадулиной к Э. А. Шеварнадзе, бывшему в то время первым секретарем ЦК КП Грузии, от 12 апреля 1982 г.
Я имела счастье видеть его в Грузии, в Армении и в Москве, где всегда жестко и четко меня осеняла боль предчувствия или предзнания. К чувству и знанию боли мне еще предстоит притерпеться.
Параджанов не только сотворил свое собственное кино, не похожее на другое кино и ни на что другое, он сам — был кинематограф
в непостижимом идеале, или лучше сказать: театр в высочайшей степени благородства, влияющей даже на непонятливых зрителей.
Вот, поднимаю лицо. Всё так, как следует быть. Люди купаются, пререкаются, покупают, покрикивают на кричащих от радости детей. Да будут они благословенны! Я всё слышу, но глаза видят препону влаги. Между тем — прямо перед ними ярко и хрупко алеет цветок граната. «Цвет граната» [306] — это другое. Но здесь сейчас цветет гранат.
306
«Цвет граната» («Саят-Нова») — знаменитый фильм С. Параджанова (1968).
Мне ль помышлять о примиреньевражды, содеянной людьми?Не лучше ль думать о Марлене,о дружбе душ и о любви?Творцы и жертвы синема,все — пасынки иль сыновьятвоих ста лет, кинематограф.Блажь сердца, зренья синевав которых мучима конторах, —забудь! Воспомним о любви,о дружбе душ и о Марлене.Неплавный ход его ладьиходов иных — родней, милее.В уме ленивом — мало ленидабы не думать о Марленеи скрыть, что мной любим Марлен.Вот — подношение Марлену.Давненько мне не двадцать лет [308] .Но кланяться — еще умею.
307
Хуциев Марлен Мартынович (р. 1925) — кинорежиссер.
308
«…мне не двадцать лет» — Б. Ахмадулина снималась в фильме М. Хуциева «Застава Ильича» («Мне двадцать лет», 1965).