Поэзия народов СССР IV-XVIII веков
Шрифт:
Просящий подачи идет по пятам.
Но оба, слепым уподобясь кротам,
Глядите, становятся смерти уловом.
Забыт и растоптан обычай отцов.
Глядите: печален удел храбрецов.
В измене и трусости лучших бойцов
Изменник и трус упрекает сурово.
Трусливых повсюду преследует страх.
Глядите: сражаясь в степи и в горах,
Джигит повергает противника в прах,
А трус покидает в бою удалого.
Торговцы
Скупив у дейхан за бесценок зерно,
Дождавшись, когда вздорожает оно,
Его на базарах смешают с половой.
Лишает шайтан воздержания нас,
Мешает творить правоверным намаз.
Глядите, открыть не желавшие глаз:
Ветвится росток его семени злого.
И весел и добр настоящий джигит.
Он в сердце открытом не копит обид.
Глядите: соседа от злобы знобит,
Без распрей не может он, пустоголовый.
В пустыню злосчастные братья ушли.
С врагом породнился Махтумкули.
Ходжи и сеиды влачатся в пыли.
Глядите, как рушатся жизни основы.
НЕ БУДЬ!
Советы я чту, как закон.
Бесчестному другом не будь,
Случайною встречей пленен,
Готовым к услугам не будь.
Смерть вступит на каждый порог;
К тому, кто в беде одинок,
Отзывчив будь, добр и не строг,
Жестоким к недугам не будь.
Когда, оказавшись в бою,
Трус волю теряет свою,
С друзьями в едином строю,
Врагами напуган не будь.
Уйдем мы. Промчатся года.
Все равными станут тогда.
Не бойся глупцов. Никогда
Причастен, Фраги, к ним не будь.
НЕСОКРУШИМОЕ
Знай: то, что в главном создал я, то вечно, как луна,
Навеки вольная моя Туркменская страна.
Покой забудем, если враг к нам стукнет в ворота,
Туркменов крепость — это, знай, из стали крепость та.
Сам Сулейман, Рустам, Джамшид грозили ей мечом,
Сто тысяч шах слал каждый день бойцов — все нипочем.
Она пример горам, когда подымет воин щит,
И каждый взмах ее меча ей удальцов родит.
Теке, йомуд, языр, гоклен с ахалом встанут в ряд,
Пойдут в поход — в садах цветы восторягенно горят.
Иранцев сбросили с хребтов на дно скалистых ям,
И день и ночь их жалкий стон оттуда слышен нам.
Не
Нас в плен не взять — туркмена сын не знает слова «плен».
Когда бы гости ни пришли, всегда готов им той,
Туркмена речь всегда пряма, нет лжи в ней никакой.
Так говорит Махтумкули — нет на душе пятна,
Бог на него направил взор — цветет его страна!
ВДАЛИ ОТ РОДИНЫ
Жизнь, дарованная мне,
Алой розой облетела.
И душа моя в огне,
И в огне томится тело.
Жизнь моя! Какой гоклен
Перенес подобный плен?
Речь моя — зола и тлен
Для родимого предела.
От весенних рощ вдали
Дни мои в слезах прошли.
Больше нет Махтумкули,
Плоть его осиротела.
ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ
Я слишком рано испытал
Жестокого мира гнев;
Я заклинаю: пощади!
Стенаю, осиротев.
В одеждах пестрых дольний мир
Сиял, светился, играл,
И я склонился перед ним,
Наряд гробовой надев.
Скиталец темный — я всю жизнь
Бродил по нищей земле,
И у меня в ушах звучит
Разлуки немой напев.
Стыдясь, влачу я саван свой,
С тех пор как сердце мое
С ума сошло, в недобрый час
На царский престол воссев.
Зачем я хитрую лису
Хмельным вином напоил?
Зачем я отвязал свинью?
Она разорила хлев.
У волка пасть в крови ягнят,
Убийство — дело его;
Он — ловчий, он пойдет по кровь,
Измучась и одряхлев.
Но как поступит старый волк,
Что делать будет лиса,
Когда в угодья их придет
Властительный ловчий — лев?
Себя джигитовым конем
Считает вьючный осел,—
И сам я оседлал осла,
В скитаниях обеднев.
Бесчестье перед прямотой
Дрожит в юдоли мирской
И принимает образ жен
И розовый облик дев.
Султаном доблестных мужей
Могучий был Чоудор-хан.
Я малодушных посрамил,
О родине восскорбев.
И я любил, но, как Юсуп,
Огня любви не бежал,—
У ног Зулейхи в смертный час