Поганое поле. Возвращение
Шрифт:
И вдруг меня, как говорится, пробило на инсайт.
Я развернулся к Кире и сказал:
— Мне нужно здесь переночевать.
Она с изумлением воззрилась на меня.
— Что?
— Именно здесь, в Ведьмином круге, — кивнул я.
Я отчетливо воспринимал В-ауру этого места. Она отличалась от той, что разлита в лесу. Воспринимались потоки энергии, но очень слабые, ни на что не похожие. Словно совсем рядом была дыра в пространстве, и в нее просачивался сквозняк из иного мира. А еще чудилось, словно эта энергия хочет мне что-то сказать — но
— Зачем? — спросила Кира, хмурясь и снова напоминая себя прежнюю, а не новую, смеющуюся и беззаботную.
— По ночам здесь происходит волшба, — постарался я объяснить словами то, что ощущалось на уровне интуиции. — Я должен понять…
— А Погань? Ты разведешь огонь?
Она обо мне беспокоилась. Сегодняшняя поездка что-то изменила в ее отношение ко мне… и в моем — к ней.
— У меня ведьмины мешочки, — напомнил я мягко. А сам подумал, что пользоваться ими не буду. Нельзя отгонять Погань. Погань — часть Поганого поля. А именно с ним я должен сегодня подружиться, не отгораживаясь световой гирляндой или иными методами. Образно выражаясь, сегодня мне предстоит секс с Поганым полем без средств предохранения.
Возможно, я свихнулся. Но — рискнем.
***
Вечером, после ужина, когда начало темнеть (а темнеет здесь рано), я сел за руль квадроцикла и поехал к Ведьмином кругу. Прихватил с собой автомат, который россы оставили пока что в моем распоряжении вместе с байком, и рапиру, к которой успел привыкнуть. Киру не приглашал, а она и не напрашивалась.
Сказала только:
— Будь осторожен…
При этом особое беспокойство не высказывала, если не считать немного нахмуренных бровей. Хотя это могло быть из-за заходящего солнца, светящего в лицо.
Я проехал немного вдоль берега, пока не уперся в забор вокруг зоны. Остановившись на заросшем кустами берегу, я заглушил мотор и некоторое время всматривался в озеро и вслушивался в окружающую природу. Со стороны островов доносились приглушенные крики и хохот. Россы вовсю забавлялись с местными красотками. Или красавцами.
Или — и теми, и другими одновременно.
А как иначе? За помощь благодетелям надо платить натурой, если больше нечем.
Довольно скоро я добрался до Ведьминого круга. С собой у меня не было никаких вещей, кроме тех, что находились прямо на мне. Все мои шмотки остались в овраге — в мусоровозе и палатке. Наверняка в них сейчас щеголяют религиозные фанатики.
Я сгреб прямо руками палые листья и соорудил постель возле дольмена внутри колдовского круга. Климат тут теплый, если не сказать — жаркий, земля за день нехило прогревается, и от ночевки на голой земле почки у меня, надеюсь, не отвалятся. Когда я углубился в лес, чтобы насобирать побольше листвы, налетел ветерок и разнес мою постель. Чертыхаясь, я нашел на земле ржавую железку размером с ладонь взрослого человека и с ее помощью вырыл длинное, но мелкое углубление. Издали оно смахивало на могилу, которую забросили, едва начав копать. Я заполнил углубление листвой. Теперь ветер мою постель не раскидает…
Между тем
Я выложил вокруг “могилы” кольцо из ведьминых мешочков. Пользы от них, скорее всего, будет мало. Но лучше это, чем ничего.
В сгущающихся сумерках я лег на “постель” — мягкую, но источавшую сильнейшие ароматы перепревшей листвы. Лежа на спине, я сложил руки на груди, как настоящий покойник.
Стало совсем стремно.
Что я делаю?
Зачем?
Я что, совсем свихнулся?
В то же время на самом дне бессознательного таилась уверенность в том, что я все делаю правильно. Откуда взялась эта уверенность? Не представляю.
Опять начал поддувать ветерок — на сей раз не знойный, а прохладный. Ночной, вкрадчивый, как шепот мертвецов…
Я смотрел на звездное небо, по которому плыли рваные облачка. Они то и дело наползали на молодую луну, которая взошла совсем недавно. Если повернуть голову чуть вправо, то становятся видны очертания квадроцикла. Если посмотреть налево, то не увидишь ничего, кроме чернильной стены леса. В темноте ночи он казался густым, дремучим и монолитным, хотя я прекрасно помнил, что на самом деле это довольно жиденькие заросли.
Было страшновато, но я твердо решил провести здесь время до самого утра. Если не удастся уснуть, то так тому и быть. Я должен доверять интуиции. В Поганом поле действуют законы волшбы, и нужно играть по этим правилам. Дневной инсайт был слишком ярким и сильным, чтобы его игнорировать.
За первый час или около того я укрепился во мнении, что не усну всю ночь. Постоянно мерещилось, что кто-то подкрадывается, и я выворачивал голову, не жалея шейных позвонков. В-токов вращалось в воздухе слишком много, чтобы как-то в них ориентироваться. Я был уверен лишь в том, что ко мне не подходит большой дикий зверь; что касается Погани, то тут уверенности не было никакой.
Ближе к полуночи ветерок полностью затих, и ветви деревьев перестали зловеще скрипеть. На меня накатила волна сонливости, но я не закрывал глаза, продолжая пялиться на нависающую прямо надо мной молодую луну.
Луна медленно истончалась, и ко мне поворачивалась ее ставшая объемной, почти осязаемой темная сторона. Она выпирала из бархатного неба, как гигантский волдырь, готовый прорваться водопадом гноя. Ее темная сторона подмигивала мне заплывшими глазками и щерилась в широченной ухмылке.
— Тинна? — сказал я, не особо удивляясь. — Не такая уж ты и страшная!
— А с чего ты решил, что темная сторона бытия должна быть страшной? Уродам вы сами представляетесь уродами.
Потрясающая мысль, серьезно подумал я. И как я до этого не додумался раньше?
— Красота в глазах смотрящего?
— Именно! — обрадовалась Тинна моей догадливости. Она заулыбалась еще шире и неожиданно стала почти красивой. — В обычном мире красоты не существует вовсе! Это лишь точка зрения большинства. Но ведь и меньшинство имеет право на свою точку зрения, верно?