Поглощенные Грешники
Шрифт:
Замешательство замедляет выброс адреналина в моих венах. Приглушенный тук-тук-тук руки в перчатке по водительскому стеклу привлекает мое внимание. Я опускаю стекло, и голова в шлеме просовывается в мою машину.
Забрало откидывается, открывая зеленые глаза и уродливый шрам.
— Теперь, когда я спас тебе жизнь, мне все еще нужно покупать тебе рождественский подарок?
Глава одиннадцатая
В
— Как ты узнал, что Блейк был племянником Гриффина?
Конец его сигары светится красным.
— Ты мне скажи почему ты не знал этого?
Издав сухой смешок, я провожу рукой по горлу, чувствуя, как дрожит пульс. Вопрос моего брата задевает единственное, что я привношу в эту семью: здравый смысл.
Крики Гриффина, когда я разбил костяшки пальцев о челюсть Блейка. Его холодность в последующие дни. Я должен был заметить эти признаки и копнуть глубже. Вместо этого я приглушил их весом бедер Пенни и ее слишком громким смехом. И не смог бы разглядеть их за татуировкой в виде сердца на спине девушки, даже если бы попытался.
Под осуждающим взглядом Габа я наливаю водку и выпиваю залпом.
— Я понял, что что-то не так, после того как ты убил Блейка, и я остался наводить порядок. Гриффин был повсюду, пытался остановить меня, когда я тащил тело Блейка к краю обрыва. Потом были приглушенные телефонные звонки в его машине, — Габ поднимает на меня глаза, дым сигары клубится перед ними. — Один из моих людей немного покопался и наткнулся на его генеалогическое древо.
У меня вырывается еще один смешок, на этот раз едкий. Наверное, кумовство распространено в каждой гребаной отрасли. Может быть, то, что Блейк был племянником Гриффина, было слишком похоже на мыльную оперу, чтобы я мог соединить все точки воедино, но, оглядываясь назад, будучи самодовольным маленьким придурком, теперь вижу, что что-то было не так. Все мои люди — бывшие военные, и все же этот парень всегда вел себя так, словно только что получил свой первый пистолет на Рождество и с нетерпением ждал, чтобы пострелять из него на заднем дворе.
Тем не менее, я доверил Гриффу провести все проверки и обучить всех в соответствии с нашими стандартами. Черт возьми, я доверил этому человеку свою жизнь.
— Я следил за тобой.
Я делаю паузу.
— Следил?
Наши глаза встречаются, в кои-то веки я могу читать выражение лица брата, как книгу. Если он следил за мной незаметно, а я не замечал, то это мог сделать кто угодно.
Прежде чем мой стакан снова достигает губ, эти ужасные черты Висконти, жестокость и импульсивность, овладевают мной, и я разворачиваюсь, швыряя стакан в стену.
Стекло разбивается вдребезги.
Игнорируя тот факт, что брат выбрал именно сегодняшний день из всех для развития чувства юмора, я встаю и начинаю расхаживать по комнате, заложив руки за голову.
Мне не везет уже три недели, но ничто так не ранит, как осознание собственной смертности. Думаю, по большому счету, все остальное, что я потерял, не имело значения. Деньги, ставки, бизнес. Все это тривиальное дерьмо, которое можно заменить, но мое сердцебиение — нет.
Грубоватый голос Габа разносится над моими плечами.
— Как бы мне ни было неприятно это признавать, Порочный прав. Тебе нужен план.
Я останавливаюсь перед французскими дверями и смотрю на океан. Он иссине-черный и сверкающий. Мой взгляд находит служебный катер, покачивающийся на волнах лунного света. Двое людей Габа перебрасывают через борт мешок с телом, и он с сильным всплеском уходит под воду. Следующие два мешка такие же тяжелые. Когда четвертый не появляется, я хмурюсь.
— Где четвертое тело?
— Гриффин не мертв, а только искалечен, — он хрустит костяшками пальцев. — Я приберег его на потом.
Вид на пещеру Габа мелькает на фоне окна. Я скрежещу зубами: даже садистский набор инструментов моего брата — недостаточное наказание для предавшего меня ублюдка.
— План, — настаивает Габ.
Я провожу грубой рукой по волосам. План? У меня нет его, и я не знаю, почему я вообще пытался что-то планировать ранее. Очевидно, что в тот момент, когда я вытащил Короля Бубен, Судьба взяла на себя планирование моей жизни. Все, что мне нужно было сделать, это следовать указаниям и избегать Червовой Королевы.
Вместо этого я впустил ее, пусть даже на время, и не могу сказать, что сожалею об этом. Хуже всего то, что мне на самом деле нравился безрассудный трепет дна, но теперь я понимаю, что это было вовсе не дно. Просто остановка для отдыха на пути вниз.
Может быть, это предсмертный опыт развязал мне язык, а может быть, это потому, что я выпил полбутылки водки, но я понимаю, что должен довериться брату, иначе что-то еще вот-вот разобьется вдребезги.
— Это из-за девушки, — выдавливаю я из себя, впиваясь взглядом в свое отражение в стекле. — Она приносит неудачу. С тех пор как она вошла в мою жизнь, все сгорело дотла.
Тишина отзывается эхом. Она настолько громкая, что я сжимаю плечи, когда ее прерывает скрип кресла.
Раздается стук металла по дереву, затем тяжелые шаги удаляются от меня.
— Тогда избавься от нее, — тихо говорит Габ.
Дверь за ним захлопывается.
Я не хочу оборачиваться, потому что знаю, что меня ждет, но сегодня я столкнулся лицом к лицу со всеми правдами. Поэтому, похуй, одной больше – одной меньше?
Недокуренная сигара Габа спокойно покоится в пепельнице. Рядом лежит пистолет, на конце которого прикручен глушитель.