Поглощенные обманом
Шрифт:
— Зачем ты это сделала? — спрашиваю я со спокойствием, пронизанным глубоко укоренившимся гневом.
Тот факт, что Лия не разговаривает со мной, не говоря уже о том, чтобы узнать меня, был похож на укол крошечных иголок. Жало не острое, но постоянное и без передышки.
Доктор Тейлор надвигает на нос очки в золотой оправе. Ее рука дрожит, и я могу сказать, что она напугана мной, но она встречает мой пристальный взгляд.
— Потому что вы ее пугаете.
— Она узнала меня? — спрашиваю я медленно, с надеждой, и даже тело Коли наклоняется
— Нет, она не узнала, но она признает, что ты представляешь опасность.
Я притворяюсь, что эти слова не пронзают меня, как тупой гребаный нож.
— Она так сказала?
— Да.
— Что еще она сказала?
— Что за пределами ее комнаты есть страшные мужчины и что она не сделала ничего плохого. Она также, кажется, верит, что она Уинтер Кавано, и даже передала события своей жизни. Из того, что вы мне рассказали, она уже встречалась с Уинтер и разговаривала с ней, так что тот факт, что она знает все детали, не является сюрпризом.
— Что с ней не так?
— Она диссоциирует, мистер Волков.
— Диссоциациирует?
— Это произошло из-за травматического события, которое она пережила, и другие факторы из ее детства в сочетании с травмами взрослой жизни, скорее всего, привели ее к этому состоянию. Я считаю, что ее случай — это форма диссоциативной фуги. Она не понимает, что испытывает потерю памяти, и придумала новую личность, чтобы заполнить пробелы.
— И как мне остановить ее от диссоциации?
— Вы не можете. В настоящее время она считает себя Уинтер, и, если вы скажете ей иначе или принудите ее к этому, ей может стать хуже, и могут развиться другие критические типы диссоциаций.
— Ты предлагаешь мне сидеть и ничего не делать?
— Что-то в этом роде. Ей нужно самой найти себя прежнюю. Ее невроз сейчас довольно силен. Другими словами, ее разум очень хрупок, и она единственная, кто может восстановить его. Любая форма принуждения будет иметь прямо противоположный эффект. На самом деле, жертвы диссоциации уходят в себя в ответ на травму или жестокое обращение. — Она подчеркивает последние два слова, хотя и пытается избежать моего взгляда.
Мне нужно все силы, чтобы не свернуть ей шею и не показать, что такое настоящее насилие. Вместо этого я сохраняю хладнокровие, чтобы получить от нее ответы.
— Что ей сейчас нужно?
— Изменение ее обычной среды обитания было бы здорово. Ей также нужно поддерживающее окружение и отсутствие осуждающего диалога. Чтобы снова открыть свой разум, Лия должна чувствовать себя в безопасности.
— И ты не думаешь, что это произойдет, если она будет в моей компании.
— Я этого не говорила.
— Ты думала об этом.
— Ну да, господин Волков. Я уже говорила вам, что она считает вас угрозой, и, поскольку на самом деле она вас не помнит, ваше присутствие ухудшит ее положение.
— А что насчет нашего сына? Ему пять лет.
— Боюсь, что в ее нынешнем состоянии
— А что, если я поговорю с ней?
— Вы разговариваете с ней, и это причина ее панических атак. Она считает себя Уинтер, а вы продолжаете называть ее Лией, — она делает паузу. — Сейчас было бы лучше, чтобы между вами была некоторая дистанция.
Я хочу сказать ей, что этого не произойдет.
Что я ни за что не оставлю Лию одну.
К черту психотерапию и всю ее чушь. Мы с Лией напишем нашу собственную историю, и для этого ей нужно оставаться рядом со мной.
Однако я видел приступы паники у моей жены. Я видел оцепенение в ее глазах, а до этого я испытал ее полную капитуляцию, когда она спрыгнула с обрыва.
В глубине души я знаю, что должен отпустить ее.
Пусть даже на время.
Даже если это означает разорвать на куски мою гребаную грудь.
Доктор Тейлор говорит что-то о том, чтобы рекомендовать коллегу-психотерапевта, чтобы я оставил ее в покое, но я прогоняю ее двумя пальцами. Она спешит по коридору, стуча каблуками, продолжая оглядываться на меня и Колю.
Я стою лицом к окну с опущенными ставнями, и, хотя я не вижу Лию внутри, я чувствую ее.
Она стала частью меня.
Поначалу я сблизился с ней только из-за того, кто она такая и какую роль играет в моей системе. Однако она медленно, но верно стала неотъемлемой частью моей жизни.
Она не раз заставляла меня терять контроль, когда я считал себя неспособным на такое богохульство.
Лия не просто бросила мне вызов, она также просочилась под мою кожу и врезалась в мои кости.
Теперь я должен отпустить ее ради ее же блага.
Потому что, несмотря на то, что я нуждаюсь в ней в своей жизни и жажду мягкости, которую она приносит моим рваным краям, я, очевидно, порезал ее слишком глубоко, чтобы не только добраться до плоти, но и перерезал сухожилия и вены.
Я сказал ей, что буду рядом с ней, пока ее шрамы не заживут, но в итоге добавил несколько своих собственных.
— Эй, Коля. — Мой голос вялый, низкий.
— Да, босс.
— Ты тоже веришь, что я душил Лию?
Мой заместитель колеблется, прежде чем прикоснуться к коротким светлым волосам на затылке.
— Честно? Я верю, что вы душили друг друга.
Я смотрю ему в лицо.
— Как так?
— Ты не дал ей большого выбора, и она отомстила, проявив холодность и установив дистанцию между вами двумя. Я полагаю, она сделала это, чтобы защитить себя, но ты не терпеливый человек, поэтому ситуация продолжала нарастать, пока мы не достигли этой фазы.