Погонщик волов
Шрифт:
— Ну ладно, вычтем шесть.
Шапка Орге Пинка полна до краев и даже выше. Серо-белые ножки белых грибов торчат поверх края.
— Там и маслята есть, — утверждает учитель.
Орге Пинк только плечами пожимает.
— Ну ладно, вычтем три удара, за маслята я никак больше не могу.
У Лопе в носовом платке — лисички, в шапке — белые.
— Лисички. Да еще платок такой грязный! Фу! Вычитаем два.
— А вот еще. — И Лопе протягивает ему шапку с белыми грибами.
— Ну ладно, скажем,
Учитель стоит у доски и велит пересыпать грибы и ягоды в приготовленные корзины. А первый ученик сидит на его месте и ведет реестр вычтенных ударов. Разве грибы Лопе стоят меньше, чем у Орге Пинка или у Альберта Шнайдера? Наверно, это потому, что он сидит на «вшивой скамье».
На следующий день он находит столько же подберезовиков, сколько и Альберт Шнайдер. Посмотрим, что скажет учитель по этому поводу.
Когда начинается сдача грибов, Лопе нарочно становится сразу за Альбертом.
— Пять, — говорит учитель, принимая грибы от Альберта. — У тебя же только подберезовики.
— Четыре, — немного помешкав, говорит он Лопе.
На другой день Лопе еще более рьяно собирает грибы. Перед тем как выйти из лесу, он украдкой заглядывает в шапку к Альберту и отмечает, что Альберт нашел меньше. Тогда он возвращается в лес и прячет свои излишки под вереском и мхом.
После обеда Лопе собирает грибы для матери. Сперва он достает припрятанные утром, потом идет глубже в лес, до густого ельника, который в народе зовется «Часовней». Там у деревьев такие густые ветки, что под ними не намокнешь даже в грозу.
Уверенно, словно дикий кролик, шмыгает Лопе в «Часовню». Не исключено, что именно в таком лесу стояла хижина мельника и принцессы.
— Ты куда? — прикрикивает на него жестяной голос.
Голос доносится из облака табачного дыма. Голубой дым щекочет в носу.
Молодой лесничий сидит в тени под охотничьей вышкой.
Лопе глядит на него. Как лягушонок на гадюку. Ружейные стволы таращатся, будто темные глаза. А Лопе стоит, будто вязанка хвороста. Корзинка с грибами, висящая у него на сгибе руки, подрагивает. Зеленый соглядатай обстоятельно отодвигает ружье в сторону и подходит поближе. Глаза у него серо-зеленые и сверлят, как буравчики. Наверно, Пауле Венскат и Клаус Тюдель охотились на кроликов, думает Лопе. И наткнулись на лесничего, но сумели удрать, да еще показали ему издали нос. Лесничий выстрелил, так что ветки затрещали. Но чего ради станет удирать Лопе? Он-то ведь не на кроликов охотится.
— Ничего себе мальчик, — шипит лесничий. На лице у него светлая, почти белая щетина, которая под лучами солнца отливает рыжиной. — У тебя есть разрешение на сбор ягод?
— У меня есть только лисички…
— Балда. Ну и что, что лисички? Разрешение на грибы — это все равно, что разрешение на ягоды. Понял?
Молчание.
— Как тебя звать?
— Лопе.
— Это что еще за Лопе? Дальше-то как?
— Меня зовут Готлоб Кляйнерман, родился седьмого августа одна тысяча девятьсот четырнадцатого года.
— Где твой отец берет березовый хворост для веников?
— В каменоломнях.
— Это правда?
— А когда я хожу за хворостом…
— Ну, ну, выкладывай…
— …я тогда хожу на гору.
— Ага! Вот ты и попался. А ну, давай сюда корзинку!
Желторотик срывает корзинку с руки у Лопе и высыпает грибы на землю. И топчет их своими коричневыми охотничьими сапогами.
Лопе видит, как эти сапоги пляшут на желтых, будто яичный желток, лисичках. Корзинка летит в ельник. Лопе идет и подбирает корзинку. И мчится прочь, долго чувствуя затылком пронзительный взгляд лесничего. В груди у него что-то сверлит, будто он напоролся на гвоздь. Новое, непривычное ощущение.
На полевой тропинке Лопе встречает Блемску. Тот разворачивает свой двухлемешный плуг.
— Ну и грибник же ты у нас! Ты уж не на деревьях ли искал грибы?
— Он их все растоптал.
— Кто?
— Мертенс…
— Этот Желторотик?
— Он прямо сбесился, потому что иногда я сам приношу для отца хворост.
— Всё, как есть всё захватили эти люди в свои лапы, мы еще дождемся, нам запретят брать к ногтю собственных вшей. Где он?
Блемска в ярости. Глаза у него становятся круглые, как у сурка. Лопе робко кивает в сторону «Часовни».
— Подержи лошадей, пока я обернусь.
В рваных, облепленных грязью башмаках Блемска скачет через борозды и скрывается в лесу. Колотье в груди у Лопе стихает. Вместо него появляется какая-то внутренняя дрожь. Может, от страха, а может, и от радости. Блемска скоро возвращается.
— Его уже там не было. Пусть благодарит бога, что его там не было.
— Дядя Блемска, у него ружье есть…
— Подумаешь какое дело. Иди собирай грибы, а если он появится, если он снова появится, свистни в два пальца, понятно?
Лопе снова возвращается в «Часовню». Сердце у него почти стрекочет.
Теперь он больше приглядывается да прислушивается, чем ищет. Услышит ли Блемска его свист? Лучше бы всего сразу же и проверить, но тогда Блемска может рассердиться. Пока он вторично набирает полную корзину, день подходит к концу. А Желторотик так и не появился.
Когда лес перестает осыпать людей дарами, в школе начинается суровая пора.
— Умножение на семнадцать, давай, Венскат!
Пауле Венскат встает и тужится: