Погонщик волов
Шрифт:
— Снимайте пиджаки и сбивайте огонь, — кричит Лопе.
— Еще чего! Может, нам пиджаки из-за этого прикажешь сжечь?
Ариберт по-прежнему задирает нос и важничает. Блики огня отражаются у него на лице. Лопе бросается к лестнице.
— Ишь, трус, удирает, — говорит Ариберт.
Лопе уже на конюшне, он хватает ведро, из которого поят лошадей, и сломя голову мчится назад. Только воды в ведре немного, раз плеснул — и все. Пламя опало, но огонь понизу дальше въедается в сено. Дитер начинает реветь. Надменная
Лопе снова в конюшне, он тащит второе ведро.
Внизу теперь тоже полно дыма, а тут приходят первые кучера задавать корм к полудню.
— Ты что натворил, поганец? — доносится из одного денника.
Лопе молча пыхтит с ведром по проходу, за ним — тоже с ведром — спешит кучер. Возле самой лестницы ему удается догнать Лопе. Это дядя Блемска.
— Пожар! Пож-а-ар! А ну, быстро ведра!
Лопе выливает уже второе ведро в светящуюся красным дыру. Пламя с шипением пожирает и воду из Блемскиного ведра. На лестнице стук и грохот — спешат другие кучера.
— Цепочку! — командует Блемска.
И вырывает из рук у стоящего на лестнице кучера ведро с водой.
Новое шипение, летает по воздуху серый пепел, крутятся облака густого дыма. Оба Рендсбурга сбивают искры со своих костюмов.
— Перестаньте таращиться, как дураки! Лучше давайте помогать! — рявкает на них Блемска.
— Может, нам еще сжечь воскресные костюмы? — огрызается Ариберт, к которому вернулось прежнее высокомерие.
— Я т-тебе счас покажу воскресные! Ступай с глаз долой, поганое отродье, не то я тебя этим самым ведром припечатаю.
Все больше и больше полных ведер опрокидывается в огонь.
— Станьте поближе, — командует Блемска, — что мне, одному, что ли, коптиться, трусы проклятые?!
Кучер Мюллер, который иногда по воскресеньям составляет компанию Липе, когда тот ходит к парикмахеру, осмеливается подойти поближе. Мюллер не совсем трезв. Он качается, перетянутый на одну сторону своим ведром.
— Смотри, не взорвись, старый пьянчуга, — говорит ему Блемска, зажимая себе рот и нос мокрой тряпкой.
Внизу верещат женщины.
— Ну, пошло-поехало, — говорит Блемска и снова бросается вперед. Дым и летающий по воздуху пепел окутывают его фигуру. На лестнице стоит лейб-кучер Венскат. Он принимает ведра, передает их Лопе, который мечется взад и вперед. Но руки уже отказываются ему служить. И Лопе передает одно ведро Дитеру. Тот так нерешительно берется за него, что ведро падает на утрамбованный глиняный пол. Драгоценная влага пролилась зазря.
— Ох, уж этот господин Дитер, — благосклонно укоряет лейб-кучер Венскат.
Блемска снова вышел вперед.
— Думаю, мы справимся, — говорит он хрипло и вырывает ведро из рук у Мюллера.
Мюллер от толчка садится, где стоял.
— Больше вроде нигде не потрескивает. Или вам еще слышно?
Венскат отступает назад.
— Посмотри, не услышишь ли ты. — И Блемска подталкивает его вперед. Венскат вытягивает руку и робко подходит к пожарищу.
Откуда-то со двора доносится раскатистый голос управляющего:
— Конрад притопал. — И Мюллер толкает Блемску в бок.
— Его только здесь не хватало. Не связывайся с этим дураком при кисточке. Дерьмо они все до единого. — Блемска орет во всю глотку. — С меня довольно. Пусть старый кобель, что прикидывается святошей, сам сюда поднимется. И сено, между прочим, его горит, а не наше, и сеновал тоже его, а не наш. Мог бы разок испачкать благородные пальцы в собственном дерьме.
Хриплый от дыма голос Блемски срывается. Изо рта у него брызжет слюна.
— Загасили, — говорит Венскат, возвращаясь к лестнице. Но Блемска уже никого и ничего не слышит. Он схватил Лопе, перекинул его через колено, выдергивает ремень из своих брюк, замахивается.
— Ой-ой, дядя Блемска, не надо! — кричит Лопе и вырывается.
— Я тебя научу здесь пакостничать, проклятый бездельник, чтоб тебе… Что вам здесь вообще понадобилось?
Он переводит взгляд на господских детей. Ариберт и Дитер стоят уже у самой лестницы. Кучера вопросительными взглядами преграждают им путь.
Блемска выпускает Лопе и перехватывает Дитера.
— Это кто здесь поджег? — неистовствует Блемска.
— Ой-ой, — жалуется Лопе, потирая зад.
— Он, — Ариберт, дрожа всем телом, указывает на брата. — Ой, дядя Блемска, ой, это не я, я больше не буду.
— Поганцы чертовы! Паршивцы! Хотите сжечь крышу у нас над головой!
— Ой, господин Блемска, ой, не надо!
Но Блемска работает прямо как молотилка, колесо которой не остановишь свистком. У него съезжают штаны и занавесом ложатся ему на ноги, край рубахи трепыхается, словно подол у работницы, которая окучивает картошку. Ариберт пытается спастись бегством, но подступы к лестнице по-прежнему перегорожены кучерами. Ремень Блемски со свистом обрушивается на него.
— Вы не смеете меня бить!
— Тебя спросить позабыли, гаденыш!
— Это наше сено!
Тут Блемска, отбросив ремень, хватает Ариберта обеими руками.
— Немедленно отпустите меня. Я все скажу папе.
— А богу ты, случайно, не скажешь? Я исключений ни для кого не делаю… Еще и пугать меня вздумал?
Круглые кулаки Блемски бьют как в барабан. Ариберт летает от его ударов, словно набитая тряпьем кукла.
— Что здесь происходит? — Громовой голос управляющего заглушает все остальные звуки. Управляющий Конрад стоит на лестнице собственной персоной.