Погоня за матерью
Шрифт:
Впрочем, с небольшой разницей. Возникло два новых обстоятельства.
Первое, незначительное, состояло в том, что я не был последним, видевшим Эллен Тензер живой. В роковую пятницу она заходила в дом Джеймс Р. Несбит, своей бывшей клиентки еще по тем временам, когда Тензер работала няней. Миссис Несбит не говорила о визите в течение двух недель, потому что не хотела, чтобы ее фамилия появилась в сочетании со словом «убийство». Но, наконец, решила это сделать. Скорее всего, окружной прокурор обещал ей, что ее имя не появится в прессе, но журналисты заполучили его каким-то образом.
Другое обстоятельство, более значительное, состояло в том, что нас едва не оставила миссис Вэлдон. Конечно, я держал с ней связь: если вы тратите в день более трех сотен из денег клиента и ничего из этого не получается, то самое меньшее, что вы можете сделать, это позвонить или зайти и сказать: «хэлло, какой прекрасный день». Один раз я наблюдал за тем, как она кормит ребенка, один раз завтракал с ней, два раза обедал, научил ее играть в пинокль и слушал ее игру на рояле общей сложностью в течение часов шести. Кроме того, мы несколько раз танцевали в столовой, на полу которой не было ковра.
С ней было бы очень приятно провести вечер во «Фламинго» или у Гилотти, но с этим следовало повременить, чтобы не афишировать наши отношения.
Когда в четверть пятого второго июля раздался телефонный звонок и я начал с обычного: «кабинет Ниро Вульфа…» она прервала меня:
– Ты можешь прийти, Арчи? Прямо сейчас?
– Конечно. Но что случилось?
– Ко мне приходил полицейский. Он только что ушел. Спрашивал меня, когда я наняла Ниро Вульфа и расспрашивал о ребенке. Ты приедешь?
– Что ты ему ответила?
– Я сказала, что он не имеет права вмешиваться в мои личные дела. Как ты и велел мне говорить.
– Правильно. Ты узнала его имя?
– Он назвался. Но мне было не до этого…
– Кремер?
– Кремер… Не похоже.
– Роуклиф?
– Нет.
– Стеббинс?
– Это похоже, Стеббинс. Да, кажется, так.
– Большой, солидный, с крупным носом и широким ртом. Усердно пытается быть вежливым?
– Да.
– О'кей. Мой любимый фараон. Не волнуйся. Поиграй на рояле. Я приеду через двадцать минут после того, как буду уверен, что нет слежки.
Я набрал номер по домашнему телефону – Вульф находился в оранжерее. Я сообщил ему о звонке миссис Вэлдон и спросил:
– Какие будут инструкции?
– Никаких. К черту.
– Понимаю, сэр. Привезти ее?
– Нет, если обстановка позволит.
Я отправился на кухню, велел Фрицу быть внимательным к телефону и входной двери, пока я не вернусь. Выйдя на улицу, я автоматически огляделся, хотя пока мне было совершенно безразлично, есть ли за мной хвост или нет. Но почти
Мне не пришлось нажимать на кнопку звонка – дверь ее дома была открытой, а на пороге стояла сама Люси. Она не произнесла ни слова. Когда я переступил порог, она закрыла дверь и направилась к лестнице. По-видимому, она старалась забыть о стремительном развитии наших отношений, касающихся дел сердечных. Один марш по лестнице вверх, она вошла в большую комнату, закрыла дверь и сказала:
– Он спросил меня, знала ли я Эллен Тензер?
– Это естественно.
– Ты стоишь здесь и говоришь «естественно»… Если бы я не пошла к Ниро Вульфу… она не была бы убита. А теперь они знают о Вульфе, знают о ребенке… Я собираюсь рассказать им все. Поэтому я попросила тебя придти. Объясни: куда идти, кому рассказывать? Окружному прокурору? Ты пойдешь вместе со мной?
– Нет. Я могу позвонить?
– Вульфу? Зачем?
– Хочу сказать ему, что ты дала ему отставку.
– Я не говорила этого.
– Вы напуганы, миссис Вэлдон. Мы с вами обсуждали несколько раз, что будет, если они до вас доберутся. Мы договорились о том, что будем упорствовать, пока возможно. Вы позволили нам решать, где предел этих возможностей. Вы хотели, чтобы я объяснил вам законы, касающиеся отказа от свидетельских показаний, и я сделал это. Что же касается увольнения Вульфа, можете назвать это как-то иначе, например, освобождением от полномочий. Это звучит лучше. Я позвоню ему снизу.
Я хотел уйти – она вцепилась в мою руку.
– Арчи!
– Послушайте, – сказал я, – я не разыгрываю здесь спектакль. Но будь я проклят, если собираюсь сидеть на корточках, снимать с вас туфли и греть ваши холодные ноги.
Ее руки обвились вокруг моей шеи, она прижалась ко мне. Пятнадцать минут спустя мы сидели на диване с бокалами мартини, и она говорила:
– То, что ты сказал о смешивании деловых и личных отношений, глупо. Мы начали это месяц назад… я не пыталась с тобой флиртовать. Господи, как ты можешь выносить такую глупую женщину, как я.
– Не могу. Не мог.
– Что? – Она нахмурилась. – О, сверх меры благодарна. Когда ты заговорил о звонке Ниро Вульфу, я должна была думать: попросить ли тебя не звонить и что вообще мне делать дальше? А я думала: это конец. Я всегда знала, что не очень умна.
Я отпил мартини.
– Поскольку мы вернулись к делам, давай все окончательно выясним. Может быть у меня создалось неправильное впечатление. Ты все еще хочешь, чтобы расследование продолжалось?
– Да.
– Ты абсолютно уверена в том, что не переменишь своих намерений?
– Вот. – Она протянула руку и я взял ее в свою. Точно также три недели назад начались наши отношения, когда я составлял список, выбирая четверых, которые должны были нам помочь. Когда рукопожатие длится дольше положенного хотя бы одну секунду, это уже многое означает. Если вы вместе в одно и то же время решили, что хватит – прекрасно. Но если она захочет прервать отношения раньше вас или наоборот, будьте настороже: вы друг другу не подходите. В первый раз у нас с Люси все происходило одновременно, как и сейчас.