Погоня за «оборотнем»
Шрифт:
— Не мог бы ты представить меня Джорджии, Ник? Хочется спросить, кто обеспечивает ее поставками.
Айвори бросил взгляд на кофейный столик, рядом с которым две девушки в элегантных «тряпках», стоя на коленях, хихикали над своей неспособностью свернуть стодолларовую банкноту в трубочку. Он вновь обернулся к Сюзан, пристально вглядываясь в ее глаза.
— Трезвые. Чистый взгляд.
— У меня есть знакомый, торгующий оптом. Поставки… фармацевтам, как вы их назвали бы.
— Презервативы? Зубная паста? В этом роде?
— Лекарства по рецепту.
— А-а-а.
— Он хотел бы обменять их на что-нибудь.
—
— Да.
— Тебе крупно повезло, девочка. Одной из немногих. Я тот тип, с которым тебе следовало поговорить на эту тему.
— Я хотела переговорить с тобой у Лиа, на вечере, но тебя увели.
— Ты была у Лиа? Не приметил. Я бы запомнил. Теперь я тебя никогда не забуду. До конца дней своих.
— Ты был там с близнецами. Как оно с близняшками?
Айвори расхохотался:
— Держу пари, ты эти штучки проделывала. С близняшками. Держу пари, проделывала все.
— Ник?
— Да, красотка? Не расслышал, как тебя зовут.
— Я не могу разговаривать с тобой, когда ты носом лезешь под юбку.
— Но там так прелестно, как на земле обетованной.
Земля обетованная. Земля, о которой ходила молва, о которой мечтал человек, склонившись над грудой грязной посуды в раковине, или находившийся в машине, у которой прокололось колесо во время дождя, или в жаркий август в подземке, или в феврале, ступая по слякоти. В эти мгновения приходило осознание того, что ход вещей останется, как сказал ты, Ник Айвори, неизменным. Да, Сюзан заселила бы Землю по-другому, изменила бы декор, выключила бы музыку, но оставила океан и звезды над ним, и навеянное ветром ощущение, что ты плывешь на носу корабля-континента.
«Будут и другие соблазны, — говорил Барнс. — Деньги, власть, свобода делать, что пожелаешь, когда захочешь и где захочешь. Пока ты сможешь оставаться сама собой, ты выстоишь перед всеми соблазнами. Не играй роль, не пори чушь, не притворяйся — и будешь неуязвима. В том, что я говорю, есть противоречие, я понимаю, ведь суть того, что ты делаешь, — игра и притворство. Если будешь опираться на свою внутреннюю сущность, на ощущение того, кто ты и где ты, то ты не сломаешься».
А если слегка внести смятение в души мужчин? Сюзан привыкла производить эффект на молодых людей: мальчиков-почтальонов и разносчиков, сыновей мясника и зеленщика, даже на друзей Кэрри, из тех, кто был менее анархичен, — за ее зрелостью они могли разглядеть женственность и восхищались ею. Со своей стороны она могла флиртовать с ними безнаказанно, зная, что они не были достаточно умны, чтобы осаждать пьедестал, на который сами же ее и поставили.
Другое дело — звезды рок-н-ролла. Ну и что, что от бесцельно прожитых лет он стал выглядеть в два раза старше, что стал рабом непомерного аппетита, что за свою жизнь и книги не прочитал, а если и прочитал, то лишь романы Кроули? Он воздействовал так, как на нее вначале воздействовали Элвис Пресли, Джимми Дин, Брандо, которые знали, — откуда они могли знать? — что у девочки была такая штука как клитор, дотрагиваясь до которого, ну, так… слегка…
— Ник?
— Больше так не буду, любовь моя. Обещаю. Вот тебе крест.
— Мне надо идти. — Ей хотелось свежего воздуха, прийти в себя, послушать Баха, напомнить себе, что такое настоящая музыка. — Завтра не сможешь подъехать ко мне в гостиницу на ленч? В Беверли-Хилз.
— Ну, я просто… Я просто опустошен оттого, что ты меня оставляешь, любовь моя. Но перспектива пообедать с тобой… поднимает мне чуть-чуть настроение. Как ты себя называешь?
— Сюзан Сейнт Майкл.
— Прелестное имя. Тебе подходит. Встретимся в час?
— Ровно в двенадцать, Ник.
Глава 13
— Теперь что делать?
«Наркоман» передал Кэрри зажигалку.
— Держи ее под трубочкой, понятно?
Она взяла зажигалку осторожно, словно та жгла огнем, и сразу же вернула ее обратно.
— Я не хочу, ясно?
— Эй, это же здорово. Тебе понравится.
Она положила трубочку.
Дженифер хмыкнула:
— Гены папаши-полисмена.
— Да пошла ты, Джен.
«Бритоголовый» подхватил трубочку:
— Теперь моя очередь.
«Наркоман» ударил «бритоголового» по руке:
— Твоя очередь уже прошла, засранец. Сейчас черед Кэрри.
— Может, хватит, а?
Дженифер наклонилась и посмотрела в упор в глаза Кэрри.
— Гены…
Кэрри вся сжалась.
— Я не хочу, понятно? Все, что я про это читала…
«Бритоголовый» заржал:
— Ну, конечно, правильно. А ты что ожидала? Ты думаешь прочитать в газетах, что это здорово? Ты думаешь, что козлы, которые выпускают газеты, расскажут миру, что эта штука вообще ни с чем не сравнима? Подумай, что было бы с табачными компаниями и ликеро-водочными заводами, которые рекламируются в газетах.
— И авиакомпаниями, — добавил «наркоман».
«Бритоголовый» снова заржал:
— Точно. Я хочу сказать, зачем летать на Гавайи или куда-нибудь еще, если можно добраться туда при помощи этой штучки?
— Гены, — поддразнивала Дженифер.
— Отвали, Дженифер, понятно?
— Тогда нюхай.
— Не хочу.
— Потому, что в тебе гены полицейского.
Кэрри встала с матраса, служившего постелью «наркоману», и пошла к окну. Квартира находилась на Сто третьей улице и выходила окном на кирпичную стену, на которую падали солнечные лучи, проходя на своем пути бесчисленное множество падений и отражений. В комнатах стоял специфический запах взрослеющего мальчика, пахло остатками еды, купленной в забегаловках; спермой, вынужденно изверженной, не нашедшей естественного применения. Экземпляры «Хастлер», «Инсайдер». Одна книга — «Две мисс Гренвиль». Пластинки и магнитофонные кассеты, и ничего, на чем все это можно было бы прослушать. Видеокассеты с глупейшими фильмами также валялись где попало.
— А теперь запиши адрес и номер телефона Дженифер, — сказала Боб-2, — рабочий телефон ее матери.
— Хорошо, бабушка. — Кэрри записала адрес Дженифер и номер телефона, что было лучше, чем сказать о том, что она и не думала идти к Дженифер домой. На самом деле она собиралась сесть на поезд железной дороги «Лонг-Айленд» по авеню Атлантика, там встретиться с Дженифер и поехать в Манхэттен. Номер телефона она взяла из головы, что было лучше, чем сказать о том, что она не знает рабочего телефона матери Дженифер, которая к тому же и не работала, а жила на содержании у дружка — главаря бруклинской группировки «Ангелы тьмы», с которыми вместе ошивалась в одном из баров в Кэрол-Гарденз.