Погоня за счастьем
Шрифт:
Макферсоны явились чересчур рано, в восемь часов, задолго до Линкольна и за несколько минут до прихода владельца. Тот открыл двери и ворчливо пояснил, что никого не пустит, если только они не собираются арендовать зал. Очевидно, за кругленькую сумму помещения сдавались от восьми утра до полудня джентльменам, предпочитавшим тренироваться в одиночестве, после чего разрешался доступ всей остальной публике.
Братья предположили, что Линкольн намеревался снять зал, и поэтому, вместо того чтобы ждать на улице, внесли требуемую плату. Они предположили также, что он
Они даже начали потихоньку успокаиваться. Справиться с рехнувшимся Линкольном куда проще, чем е тем неестественно спокойным, которого они видели вчера. Ему следовало бы рвать и метать, с пеной у рта доказывая свою правоту. Лезть на стену. И то, что он почти равнодушно отнесся к их непростительному поступку… казалось неестественным. Не такой он человек, чтобы простить.
Однако у них было время обсудить, чего стоит ожидать и как с этим справиться. Братья расположились на зрительских местах, лицом друг к другу. Правда, кое‑кто вольготно растянулся на скамьях, а Йен Шестой даже заснул. Он не привык подниматься так рано: тяготы сезона сказывались и на нем.
— Нам не следует драться с ним, — начал Уильям.
— Уже пытались. Ничего не выйдет.
— Тогда он был совсем ребенком. Может, сейчас мы сумеем его убедить.
— Его? — фыркнул кто‑то.
— Не желаю я его трогать! И без того на душе паршиво из‑за вашей выходки!
— Да и у нас тоже, но что будем делать, если он начнет направо и налево раздавать тумаки? Может, ты еще не заметил, что он уже давно не мальчик! Мне тоже не хочется подставлять себя под удар, пытаясь, в свою очередь, уберечь от удара этого крошку!
— А вдруг у него другое на уме? В ответ раздались нестройные выкрики, но Йен Третий предположил:
— Что, если он блестяще владеет шпагой и догадался, что из нас фехтовальщики никудышные?
— Но драться со всеми сразу либо глупость, либо безумие! Нас слишком много! — возразил Чарлз. — Вряд ли он считает преимуществом умение орудовать шпагой!
— Линк неглуп, — заметил Дугал в защиту бывшего друга.
— Им владеет отчаяние, — вмешался Малькольм. — А вы не подумали, что он так хочет Мелли, что готов на все?!
— Не настолько долго он ее знает, чтобы так уж хотеть, — отмахнулся Чарлз.
— Какое тут может иметь значение время? — усмехнулся Каллум. — Малькольм сказал не «любит», а «хочет». Я никогда не задавался вопросом, хочу девчонку или нет. И без того сразу ясно.
По залу прокатился смешок, прежде чем Малькольм добавил:
— Да, но когда ты хочешь девушку в жены, как он хочет нашу Мелли, тут дело другое. Если бы он только вожделел ее, все было бы куда легче. Она просто велела бы ему не показываться на глаза, только и заботы!
— Жаль, что он не этого добивается, — вздохнул Йен. — Тогда у меня была бы веская причина измордовать его в кровь.
— А сейчас ее нет?
— Нет, потому что он не сотворил ничего, заслуживающего хорошего мордобоя. Как
— Мы всячески пытались избежать драки с ним, в этом скорее всего и кроется ошибка. Он не принял нас всерьез, — пояснил Джордж.
— Я знаю Линка, — снова встрял Дугал. — Он просто решил иметь дело с ее па, а нас знать не желает.
— Но послушает ли он Локлана? — спросил Йен Пятый. — Мне кажется, он будет пытаться преследовать Мелли, даже если ее па ему откажет.
— Это пока все твои предположения. Вот когда мы точно узнаем… — возразил Адам и хотел что‑то добавить, но получил сразу два толчка в бок: в дверях показалась их Немезида. [1]
Линкольн на ходу снял куртку, повесил на палец и закинул за плечо. Другая рука покоилась в кармане брюк. Вид у него был самый небрежный, во всяком случае, для человека, которому грозило жестокое избиение.
1
Богиня мести, греч. миф.
Братья на миг лишились дара речь. Первым пришел в себя Джонни:
— И что все это значит, Линк? Неужели снова собираешься драться сразу со всеми?
— Думаете, не смогу?
— Сражаешься за нее?
— Совершенно верно.
— Со всеми? — уточнил Йен Пятый.
— Да, но с условием. Воспользуемся рингом, и вы встанете в очередь. Выбирайте сами, кто и в каком порядке будет биться со мной. Остальные имеют право появиться на ринге только затем, чтобы унести проигравшего… если понадобится. И вы мне дадите слово, что не станете вмешиваться. Теперь у вас нет никаких оправданий, чтобы набрасываться на меня всем скопом. И никаких отговорок насчет разницы в возрасте, росте или размере, как тогда, когда мы были детьми. Сами понимаете, с вашей стороны это было бы либо трусостью, либо подлостью, уж как хотите.
— Разреши мне уточнить, — заметил Уильям. — Ты готов драться с каждым из нас… по одному. И не просишь ни отдыха, ни перерыва.
— Мне это не понадобится. Раздался дружный смех.
— Ты, надеюсь, понимаешь, что это безумие, Линк? — вмешался Йен Первый. — Ты долго не продержишься. Неужели не понимаешь? Чего ты добиваешься?
— Если вы проиграете, больше не станете мне докучать. Я готов заплатить за это кровью.
— Мы и без того отправимся домой, как только приедет Макгрегор, — сообщил Джонни.
— Его еще нет, а я лишнего часа терпеть вас не хочу. Кроме того, я имею в виду, что избавляюсь от вас навсегда. И больше в жизни не желаю видеть. Никого и никогда.
— Но для человека, собирающегося войти в нашу семью, это по меньшей мере несбыточная мечта.
— Ничего подобного. Я живу в Англии. Вы остаетесь в Шотландии. И все счастливы.
Йен Шестой, успевший к этому времени проснуться, ехидно ухмыльнулся:
— Прекрасная мысль, если ты забываешь о Мелли.
— Ни за что.