Погоня за сказкой
Шрифт:
Почему-то я не смогла произнести, что фехтование не входило в перечень дисциплин, которые я хотела узнать. Вэйлр остановился бы, скажи я это, он перестал бы издеваться надо мной ежедневно, в этом я была уверена. Как была уверена и в том, что он будет разочарован, а разочаровывать его мне отчего-то не хотелось. Похвалы капитана я ждала, даже не признаваясь себе в этом. Но стоило ему сказать:
– Ангел мой, ты меня неизменно радуешь, – как мое настроение поднималось до неимоверных высот.
И хоть невыносимый пират неизменно продолжал меня раздражать, а
Ранение, которое я нанесла канониру, до ужаса удручало меня, и я уже раз сто извинилась перед мужчиной. Отнесла ему блинчики Самеля, заплатила денег и обещала больше никогда в него не стрелять. Мужчина уверял, что ему не больно, и что мой выстрел совершенный пустяк. В общем, Ог приходил в себя после ранения, я страдала, команда пряталась. А что же капитан, спросите вы. А Лоет хохотал до слез, когда я прибежала к нему бледная и испуганная, чтобы рассказать о произошедшем. Он хохотал так долго и громко, что мне пришлось наступить ему на ногу, чтобы привести в чувство. Гадкий пират хрюкнул и сказал:
– Если ты решила бороться с пиратством, то начала сильно издалека.
– Животное! – воскликнула я.
– Жеребец, – снова расхохотался мерзавец, и я сбежала от него, пока он не углубился в воспоминания.
Мои же ученики так же достигли определенных успехов, они старательно читали по слогам, радуя меня, и писали под диктовку с огромным количеством ошибок, что было пока неудивительно. Выделялся на общем фоне Бонг. Успехи этого моего ученика неизменно радовали. Говорил он теперь более правильно, его почерк вызывал зависть остальных, мою иногда тоже. Впрочем, это объяснялось легко, навык письма все-таки у лекаря был.
Как-то позабавился диктантом и Лоет. Когда я взяла в руки его лист, в первую минуту мне показалось, что писали здесь, как минимум три человека. Сначала буквы были четкими и ровными, строгими в своем исполнении, затем капитан сменил руку, начав писать левой. А закончил вновь правой, но с таким обилием вензелей и завитушек, что у меня ушло какое-то время просто на любование. За этим занятием меня и застал пират.
– Хорош? – спросил он.
– О, да! – восхищенно отозвалась я, глядя на почерк.
– Я знал, что ты ко мне неравнодушна, – заявил Лоет, и я потрясенно взглянула на него:
–
– Что «что»? Ада, признавайся, не скромничай. Я хорош во всем, как может быть иначе? – Вэй уселся напротив меня и подпер щеку кулаком.
– Ты потрясающий, – начала я, и мерзавец кивнул, соглашаясь со мной, но я все же договорила, – самодовольный надутый индюк.
– Вот опять ты врешь, – фыркнул Лоет. – Я великолепен во всем… и везде, – он подмигнул мне, а я почувствовала острый приступ злости.
Моя фехтовальная палка была рядом, и я потянулась за ней. Пират проследил за моими действиями и встал.
– Я смотрю, ты не настроена на диалог, – сказал он, пятясь к выходу. – Пожалуй, я пойду, а ты пока проверяй работы учеников, отдохни… вспомни приятные моменты…
В его тоне сквозила неприкрытая ирония. Это стало пределом моего терпения, и палка нагнала наглеца, когда он вылетал из дверей каюты.
– Если ты не прекратишь напоминать мне об этом постыдном поступке, я задушу тебя своими руками! – воскликнула я, устремляясь за капитаном.
– Ада, ты непоследовательна, – ответил мне Лоет, прибавляя шаг. – Сначала даришь своими руками счастье, а потом ими же хочешь убить.
– Да когда же ты замолчишь, мерзавец?! – простонала я, второй раз доставая его палкой.
От следующего удара Лоет опять увернулся, оказавшись позади меня, перехватил палку у меня из-за спины, прижал к себе и поднял над палубой.
– Попалась, бунтовщица, – хмыкнул он мне в ухо.
Резко откинув голову назад, я ударила негодяя, и он выпустил меня от неожиданности. Оказавшись на палубе, я пнула капитана:
– Сгниешь в тюрьме, – прорычала я. – Чтобы я еще хоть раз тебя спасала! – палка обрушилась на Лоета. – Неблагодарная свинья! – И еще раз. – Пират! – И еще раз. – Подлец! – Вэй прикрывался руками и хохотал.
Остановил меня крик одного из пиратов:
– Бьет, значит, вы ей по нраву, капитан!
Я выдала витиеватое ругательство, вышвырнула палку в море и ушла в свою каюту, откуда не вышла до следующего дня. А утром, когда открыла двери, обнаружила Лоета на коленях.
– Простишь? – спросил он, прищуриваясь.
– Как же ты однообразен, – усмехнулась я.
– Постоянен, – не согласился капитан.
Наш разговор прервал Бонг. Он вышел из своей каюты и взмахнул рукой:
– Так и знал, что найду вас здесь, – сказал лекарь. – Друг мой, мне нужно с тобой говорить.
Лоет проворчал нечто нечленораздельное и, пригрозив мне:
– Я еще не закончил просить прощения, – удалился с Тином.
А мне осталась Оли. Ее компании я обрадовалась больше, чем компании кающегося пирата. Бедная паучиха очень переживала наше отсутствие, пока мы спасали капитана. Она оставалась закрытой в каюте все это время. Красавчик рассказывал, как она пищала и скреблась в двери. А после нашего возвращения два дня избегала Бонга, который заискивал перед оскорбленной Оли, но она провела те два дня у меня. И лишь на третий позволила лекарю взять себя в руки. На том они и помирились.