Погоня за сказкой
Шрифт:
– Ч-щерт, – зашипел Лоет и припал на одну ногу.
Наступил босой ногой на камень, поняла я. Прихрамывая, он почти выбежал из тоннеля.
– Сейчас поплывем, – сказал он, – и постарайся набрать полные легкие воздуха. Вперед…
– Стоять!
Мы обернулись. В проходе стояли трое мужчин. Один из них чиркнул огнивом, и мы с Вэем одинаково скривились от яркого света факела. Правда, мужчины так же поморщились. Этим и решил воспользоваться Лоет. Он дернул меня за собой, и тут же перед нашими носами просвистело две стрелы. Капитан выдал витиеватую тираду, а тот, кто велел нам стоять, укоризненно покачал головой:
–
Я подняла удивленный взгляд на пирата, и он скосил глаза на мое тело. Я тоже посмотрела вниз и залилась густой краской. Пока меня спасали, мне расстегнули жилет, и теперь мокрая рубашка недвусмысленно облепила показатель моей женственности. Жилет сбился от бега, и нашим преследователям все это было видно.
– Мы пристрелим вас раньше, чем вы сможете сбежать, – вновь заговорил неизвестный мужчина. – Следуйте за нами. Наш учитель и наставник решит, что с вами делать.
Дальше он отдал распоряжение своим спутникам на другом языке, и они направились к нам, опустив арбалеты. Зато поднял свой тот, что говорил с нами. Вэй выдал вторую заковыристую фразу, в которой упомянул Бонга, поднял меня на руки и, сказав:
– К девушке не притронетесь, – направился в сторону каменного коридора.
Глава 31
Тоннель оказался нешироким и длинным. Впереди нас шел тот, кто говорил на нашем языке, держа перед собой факел. Его колеблющийся свет освещал неровные каменные стены и лицо Вэя. Он был сейчас сосредоточен, о чем-то напряженно думая. Заметив мой взгляд, капитан слегка улыбнулся. Я вдруг смутилась и опустила взгляд, остановив его на татуировке, располагавшейся на левой стороне груди Лоета. Распластавшая крылья птица, словно замершая в полете, смотрела на меня большими, на удивление выразительными глазами. Совершенно не к месту стало любопытно, откуда она, и почему именно сова.
– Любуешься? – не без иронии спросил Вэй.
– У тебя на сердце сова, – отметила я.
– Угу, – глухо произнес капитан, имитируя крик этой птицы. – Мне ее наколол тот же колдун, который дал прозвище. Сказал: «Сова – свободная и мудрая птица. Она даст тебе крылья, чтобы лететь, и разум, когда откажет твой собственный». Только что-то моя птичка перестала справляться со своими обязанностями с тех пор, как ты поднялась на борт «Счастливчика». – Он как-то невесело усмехнулся и посмотрел вперед. – Однако Бонга я все-таки убью.
Из тоннеля мы попали в обширную и ярко-освещенную пещеру. Она не была никак украшена, на стенах не имелось никаких изображений. Единственное, что стояло здесь, это грубое деревянное кресло, накрытое шкурой, а поверх нее сидел седобородый мужчина в длинной серой сутане. Мужчина был в преклонных годах, череп его оказался абсолютно голым, и кроме бороды, иной растительности на голове не имелось. Глаза старца были прикрыты, руки сложены на животе, и казалось, что он дремал. Но стоило нам выйти к нему, как блеклые серые глаза открылись, и нас встретил взгляд, в котором было больше хитрости, чем мудрости. Он что-то спросил у наших сопровождающих, и те, с почтением склонив головы, ответили ему.
– Они принесли с собой семя греха, учитель, – перешел на знакомый нам язык тот, что говорил с нами до этого. – Что нам с ним делать?
Я удивленно взглянула на капитана, пытаясь понять, что имел в виду мужчина. Вэй нахмурился еще больше.
– Это мое семя. И я успею свернуть шею
– Это я семя? – догадалась я.
– Ты – ангел, но они об этом еще не знают, – усмехнулся Лоет.
– Кто тебе это создание, сын мой? – оказалось, что и старик знает наш язык.
– Хвала Всевышнему, своего папашу я знаю, – ответил Вэй. – Я настоятельно прошу обращаться ко мне – господин Лоет, можно – капитан Лоет. Эта женщина моя жена, – его руки сильней стиснули меня, призывая к молчанию. – Нас венчал Всевышний, потому к греху эта чистая душа не имеет никакого отношения.
Старик встал с кресла и подошел к капитану, все еще державшему меня на руках.
– Браки – зло дьявола, – сказал старец. – Это происки женщин, дабы лишать мужчину его свободы и удали. Мы не признаем браки. Всевышний жены не имел, и мы, его последователи, отказались от ложных догм, навязанных официальной церковью.
– Час от часу не легче, – не сдержал свою язвительность пират. – А как же мужчина должен размножаться, если ему запрещено общение с женщиной?
Старик вернулся на свое кресло и кивнул тому, что говорил с нами. Тот склонил голову и повернулся к нам.
– Женщины должны содержаться в специально отведенных для них поселениях и призываться только для того, чтобы мужчина мог оставить в ее чреве свой след. После же рождения, мальчики должны быть отняты от матери и воспитаны другими мужчинами, а девочки, так и останутся с женщиной, чтобы в будущем воспроизвести потомство. Женщин, которые не способны рождать сыновей и уже не могут рожать, подлежит уничтожать без жалости.
Возмущение от этой ереси было столь велико, что я открыла рот, но очередное сжатие рук Лоета принудило меня промолчать.
– Стало быть, у вас процветает противное Всевышнему мужеложство? – не без интереса спросил Вэй.
– Нет! – возмущенно воскликнул наш собеседник, а один из тех, кто шел за нами смущенно опустил голову.
Вэй этого не видел, но я заметила и хмыкнула. Капитан покосился на меня.
– Значит, после того, как мужчина кинет семя, его оскопляют, дабы не вызывать греховных желаний вновь? Иначе, что делать с юнцами, у которых начинает играть кровь? Или с молодыми мужчинами, у которых кровь все еще не остыла? Если же к женщине доступ закрыт, мужеложства нет, все органы здоровы и желания в наличии, как быть с этим? Единоличные игры? Увольте! Если юнцам такое позволительно, то мужчина должен, хотя бы время от времени, двигать своими чреслами. И куда ему двигать? Какое будущее вам видится с вашими идеями?
Старик махнул рукой, прерывая разошедшегося пирата:
– Уберите с глаз долой, – сказал он.
– Нет, любезный, я хочу услышать ответы на свои вопросы! – воспротивился Лоет.
– Хорошо, – учитель выпрямился на своем кресле. – Если тебе так угодно. Мужчина, томимый плотскими желаниями, всегда может сходить в поселение женщин и…
– Позвольте! – Лоет поудобней перехватил меня. – То есть женщины становятся в общей доступности?
– Именно, – важно кивнул старик.
– Стало быть, весь мир – бордель? Все бабы – шлюхи, которыми может воспользоваться любой? Любезный, вы что-нибудь слыхали о болезнях, которые можно подхватить от доступной женщины? Да с вашей моралью мы вымрем в два счета.