Погоня за сокровищем
Шрифт:
– И ты знал и молчал! – воскликнула Тина, с гневом взирая на его высочество.
– Ты не спрашивать…
– И папенька! И Самель, и Кузнечик, и господин Ардо, и Ален! Да как… как вы смели?! Вы… вы все… вы… Вы! Это же я нашла карту, это же я, все я! А вы! У-у-у, – потрясла девушка кулаками и сорвалась с места.
Она промчалась по бригу, подобно урагану, испепеляя каждого встречного возмущенным негодующим взглядом. Наконец, добралась до кают, открыла дверь в капитанскую и увидела того, кого искала. Альен сидел со своими листками и задумчиво
– Альен Литин, ты негодяй, – возвестила мадемуазель Лоет.
– Как скажешь, – усмехнулся Альен.
– И я с тобой не буду разговаривать никогда в жизни. Никогда-никогда, хоть на коленях стой.
– Запомнил.
– И чтобы ты не сказал, я все равно тебя не прощу.
– Твое право.
– Как ты мог?!
– Мог что?
– Все! Как ты мог так поступить со мной?!
– Э-э-э…
– Да-да, я все знаю, и тебе нет оправдания! Ты ужасный, гадкий, отвратительный! Ты…
Девушка вдруг выдохлась и взгляд ее остановился на лице молодого человека, в глазах которого сейчас сплелись усталость и ирония.
– Я не буду с тобой разговаривать, – повторила Тина уже менее воинственно.
– Я понял.
– Рассказывай.
Альен изломил бровь, и девушка тыкнула пальцем в листы бумаги.
– Ты же со мной не разговариваешь, – напомнил Литин.
– Но это не мешает тебе разговаривать со мной, – пожала плечами мадемуазель Лоет. – Рассказывай. Как обнаружили послание, и что оно гласит… И почему ты сегодня был сам не свой… А ты меня совсем не слышал? То, что я говорила тебе, пока ты метался между картой и своими бумагами.
– Ты меня ненавидишь, – невесело усмехнулся Альен и потер лицо.
– Только это?! – изумилась Тина. – А то, что я сказала раньше? – молодой человек отрицательно покачал головой. – Совсем-совсем?
– В такие минуты я свое имя забываю. Матушка пыталась бороться, насильно вытягивая меня из моего увлеченного состояния, но выходило только хуже, и домашние меня просто оставляют в покое, пока сам не вернусь к ним. Вот такой я несовершенный, – Альен развел руками. – А что ты мне говорила?
– Я с тобой не разговариваю, – тут же задрала нос мадемуазель Лоет. – И не заговаривай мне зубы. Рассказывай все-все-все.
Альен спрятал улыбку, заметив, как расправились плечи девушки, похоже ее удовлетворил первый ответ, но упрямство и вредность, присущая Лоетам, никуда не делись. Молодой человек снова улыбнулся и начал свое повествование.
Глава 31
Ночь была… сказочной! Да-да, кто бы и что не вкладывал в это выражение, но Тине прошедшая ночь показалась настоящей сказкой. Во-первых, папенька, заглянув в каюту и обнаружив неугомонную дочь в компании молодого человека, молча поиграл бровями, погрозил пальцем, обещав обоих выкинуть за борт, и… ушел. Нет, он, конечно, появился и не раз, но спать не прогонял, надолго не задерживался, а если и задерживался, то только для того,
Во-вторых, они с Альеном поругались за эту ночь, кажется, сто тысяч раз, ни разу всерьез не поссорившись. А все дело было в расшифрованном послании, в котором господин Литин пытался разобраться с порядком следования слов. Тина, выслушав повествования обо «всем-всем-всем», поворчав и пофыркав, замерла с благоговейным уважением, следя за возобновлением работы над шифром. Но когда заметила, что Альен вновь погружается в то странное состояние исследовательского безумия, не пожелала с этим мириться. Уж как там мадам Литин пыталась бороться с сыном, но Тина подошла к делу по-своему.
– Альен, – позвала она молодого человека.
– Угу.
А-а-алье-е-ен…
– Да – да, чуть позже.
– Альен!
– Угу.
В общем-то мадемуазель Лоет в тот же момент вела свою исследовательскую работу, развлекаясь как это было возможно в данной обстановке. Она обогнула стол, нависла над Литином, и гаркнула в его ухо так, что он подскочил на стуле:
– Альен!!! – Тина, проклятье! – воскликнул молодой человек, несильно дернув довольную девушку за ухо.
Она ненадолго угомонилась, понадеявшись, что добилась своего, но вскоре Альен вновь перестал ее замечать. Почесав подбородок, мадемуазель Лоет опять стала за спиной мужчины и вновь принялась отчаянно трясти его, распевая разудалую пиратскую песню.
Закончилось тем, что девушку водворили на ее стул, погрозили пальцем, напоминая, что трудится господин Литин отнюдь не ради собственного удовольствия, а на пользу общего дела.
Отчего-то совесть не спешила пробуждаться в юном создании. Почесав теперь кончик носа, решительно шмыгнув и кровожадно улыбнувшись, Тина в который уже раз поднялась со своего места. Она на мгновение полюбовалась сверху вниз на предмет своих воздыханий, а после завалилась на стол, разом скрывая всю работу Альена.
– Мадемуазель Лоет, имейте совесть, – возмутился молодой человек, лишенный своего занятия.
Он снял Тину со стола, вернул на стул, усмехнулся и ласково провел тыльной стороной ладони по ее щеке, но тут же вскрикнул, потому что мадемуазель ухватила его зубами за палец, прикусив так сильно, что на коже остались вмятины от ее зубов. Шипящий от боли Альен, опустил взгляд вниз и обнаружил восхитительнейшую в своей чистосердечной наглости физиономию без единого следа раскаяния в карих глазах, смотревших на него с коварством, достойным самого капитана Лоета.
Тяжело вздохнув, Литин вернулся на свое место, но не успел он сеть, как Тина вновь лежала посреди стола, скалясь в жизнерадостной ухмылке.
– Что ты хочешь, чудовище?! – воскликнул молодой человек, и девушка села на свое место сама, деловито сообщив:
– Хочу разгадывать вместе с тобой. – Ты со мной не разговариваешь, – напомнил Альен.
– До утра я отменяю бойкот, – отмахнулась Тина.
– Если опять замолчишь, я съем все, что лежит на этом столе.
– Не подавишься? – насмешливо спросил Литин.