Погоня за сокровищем
Шрифт:
Возможно, господин Лоет сам спровоцировал в дочери ее неугасимую страсть своими рассказами о морских путешествиях. Но отцу так нравился открытый ротик его обожаемой малютки, ее восхищенные глаза, что отказать себе в удовольствии порадовать Тину, Вэйлр не мог. И вместо вечерней сказки, он рассказывал о захвате Золотого форта, об обычаях других стран, о морских сражениях и шторме.
Из трех детей четы Лоет столь вдохновенно внимала отцу лишь Тина, старшие сыновья относились к морю спокойней. К тому же оно находилось под боком, потому воспринималось, как нечто обыденное. Мальчики слушали родителя с интересом, но без такого ярого энтузиазма, как та, кому положено было требовать сказки о принцессах и
– Гарпун тебе в печень, – можно было гораздо чаще, чем речь благовоспитанной девицы, чей отец, помимо того, что бороздил водные просторы под флагом Лиги свободных мореплавателей, был еще и дворянином.
Мадемуазель Лоет вскинула глаза на маменьку, желая немедленно высказаться, но мадам Адалаис подняла руку в предупреждающем жесте:
– Мы за столом, Тина.
– Ма…
– Этикет, дитя.
– Ма…
– Пусть Всевышний благословит нашу трапезу.
– Но это же просто чай!
– Чай и пирожные, – уточнила мадам Лоет.
– Но ма…
– Тина, угомонись.
– М…
– Отменные пирожные.
– Ма…
– И чай великолепен.
– Вы сговорились! – выкрикнула Тина, вскакивая из-за стола. – Как вам не совестно, маменька?!
Мадам Лоет изломила бровь, в насмешливом недоумении взирая на дочь. Та топнула ногой, затем еще раз и упала обратно на стул.
– Ну скажите же папеньке, что дед – это не выход, – взмолилась девушка. – Пожа-алуйста.
Маменька сделала небольшой глоток из чашки, поставила ее на блюдечко и вновь взглянула на дочь.
– Разве же может жена идти против воли мужа? – спросила она.
Может! Еще как может!.. Если захочет, конечно. И мадам Лоет ни раз горячо спорила с мужем, но сегодня она приняла его сторону. Тина состроила жалобные глаза, но получила в ответ сочувствующую улыбку.
– Это… это нечестно! – воскликнула девушка, утирая слезы обиды.
– Обманывать родителей тоже нечестно, как и пользоваться их любовью и доверием, – сухо ответила маменька, и Тина поникла. Виновата…
Безусловно виновата, но… Но! Разве можно было выбирать между прогулкой с нянюшкой по городскому саду и унылое нытье модной певички под нудный аккомпанемент оркестра, стоя с постной физиономией, когда вечный дружок Сверчок шипел из кустов, подзывая мадемуазель Лоет, чтобы рассказать ей, что в порту сейчас идет выгрузка диковинных животных? Кто бы устоял, кто?! Нет, конечно, их бы вскоре выставили в городскому саду, и родители непременно бы сводили дочь поглядеть на это чудо, но… Но! Как можно сравнивать скучное хождение между клеток и выгрузку?! Вот как?!!
Это же так здорово наблюдать, как грузчики и матросы, сквернословя и ругаясь друг с другом выгружают клетки с корабля при помощи огромной лебедки! А звери? Они же рычали, кричали, метались и бросались на людей. Это вам не попытки поддразнить животное, когда оно лежит в углу своей клетки, грустно глядя на вас, это жизнь! А чего стоила ругань хозяина зверинца и капитана, на чьем корабле привезли животных! Хозяин скряга пытался зажать обещанные санталы, а капитан так задорно бранился, что Тина и Сверчок только покатывались со смеху. Но и это еще не все! Кто не знает дочери господина Лоета? Тину знают все! Потому им со Сверчком дали погладить маленькую обезьянку, которая съела конфету, припасенную благовоспитанной девицей, а потом еще дали потрогать странное животное в твердой чешуе, которое смешно фыркало и топало толстыми лапами по полу своей небольшой клетки. И вот это все
Никак… Тина и не устояла. Сознательно усадив няньку в тенек, поближе к подвывающей певичке и оркестру, мадемуазель Лоет дождалась, когда нянюшка начнет клевать носом, и дала стрекоча, клянясь Всевышнему, что успеет вернуться к моменту, когда Лисси проснется. По опыту Тина знала, что нянька проспит не менее часа, потому что была уверена – часа ей вполне хватит… Не хватило.
Когда юное создание опомнилось, животных уже погрузили на телеги и вывезли за портовые ворота, а на Кайтен опустился вечер. Охнув, Тина, подхватила подол своего легкого прогулочного платья и собралась броситься вслед за телегами, когда ее ухо сжали пальца родителя, и над головой торжествующе прозвучало:
– А я так и знал! Мадемуазель Адамантина Лоет, мы с вашей матушкой будем иметь с вами очень серьезный разговор. Дьявол меня дери, я в бешенстве, дочь!
Естественно, Лисси проснулась и, не обнаружив своей воспитанницы, переполошилась. Сначала были поставлены на уши парковые смотрители. Нянька очень надеялась, что Тина найдется в саду, потому что приказ отца не совать нос туда, где благовоспитанным девицам делать нечего, у них обеих имелся. Но егоза в очередной раз нарушила запрет, и няньке пришлось сказать, что дитя вновь умчалось, забыв обо всем на свете. Сама Лисси побаивалась заходить на территорию порта, опасаясь крикливых и грубых мужланов, как она называла матросов и работников в порту.
И вот неутешительный результат. Папенька и маменька не желают слушать дочерней мольбы и заверений в том, что никогда, никогда-никогда, честно-честно, она не нарушит родительских запретов. Однако надежда на то, что папенька вскоре успокоится и не отпустит от себя свое сокровище, все-таки еще оставалась. Поэтому Тина еще разок шмыгнула носом, вытерла слезы и решила стать самой милой и послушной дочерью на свете.
– Вам налить еще чаю, маменька? – светским тоном спросила мадемуазель Лоет.
– Благодарю, дитя, но я уже сыта, – так же ответила ей мадам Адалаис.
– Хорошая нынче погода, не находите, маменька? – входя во вкус, продолжила Тина.
– Погода примечательная, дитя, – не отказала мадам дочери в беседе.
– Сегодня в городском саду выла-а-а-а, я хотела сказать была! Конечно, была мадам Нири со своим семейством, – Тина поерзала на стуле, скрывая досаду от оговорки, расправила платье и продолжила. – У мадам новая шляпка, такая милая, настоящий газон на голове, представляете? Если мадам Нири ляжет на траву, ей могут случайно снести косой голову… э-э-э… Я хотела сказать, что шляпка была столь милой, что мне даже показалось, что там непременно должна завестись живность, приняв мадам за лужайку… О-ох, – протяжно вздохнуло юное создание. Вести светскую беседу оказалось непросто, но, решив не сдаваться, мадемуазель продолжила. – А как очаровательно голоси… пела мадемуазель Ансали, просто чудо, какой тонкий у нее голос. И поет так нудно… э-э-э… дивно, конечно, дивно.
Мадам Лоет, все это время внимательная слушавшая дочь и кусавшая губы, все же не выдержала и расхохоталась. Тина насупилась, глядя на маменьку исподлобья, после тяжко вздохнула и сказала:
– Тяжело с вами, маменька, я вам о своем дне рассказываю, а вы хохочите. Где ваше воспитание?
– Прости, дитя, – все еще посмеиваясь, ответила мадам Лоет. – У тебя был очень занимательный день. Надеюсь, ты осталась им довольна?
– Еще бы, – проворчала Тина. – Кошачий концерт и газон на голове мадам Нири – что может быть увлекательней? Ой, – девица опомнилась, вновь расправила плечи и напустила на себя важный вид. – Замечательный день, маменька. И погода была примечательная, и концерт…