Погоня за сокровищем
Шрифт:
– Дяденька, так я же вас ждал, – пробубнила она. – Мне башмаки надо!
– Пошел вон, щенок, – рявкнул сапожник, снимая с двери лавки замок. – Ишь, чего удумал. Башмаки ему, а еще чего?
– Так я же за деньги! – возмутилась Тина. – Я же не попрошайничаю, я покупаю!
– Покупаешь? – сапожник почесал в затылке. – Покажи деньги.
– Ищи дурака, – пренебрежительно хмыкнула Тина. – Я тебе деньги, а ты меня взашей погонишь? Деньги есть, – весомо закончила она.
Мужчина усмехнулся, глядя на нагловатого паренька.
– Недоверчивый?
– Жизнь научила, – важно ответила мадемуазель Лоет. – Мне
– Поучи отца мамку мять, – сапожник осклабился и протянул руку, лохматя еще больше волосы первого покупателя. – Заходи, парень. Глядишь, ты мне удачу еще принесешь. Как-никак с утра денежки пришли.
Войдя в лавку, Тина замерла в углу, ожидая, когда хозяин принесет ей башмаки. Мужчина взглянул на ногу паренька, почесал в затылке и проворчал:
– Легкие, удобные и недорого. Выбирает еще…
Вернулся он быстро, неся в руках товар. Тина вытащила из-за голенища сапога нож и пояснила нахмурившемуся сапожнику:
– Я один, а гадов много, надо чем-то защищаться.
– Кишка-то не тонка будет? – насмешливо спросил мужчина. – Пырнуть ножичком – это тебе не языком чесать.
– Когда дерьмо попрет, тогда за все схватишься, чтобы требуху сберечь, – философски ответила Тина, пожимая плечами.
– Тоже верно, – согласно кивнул сапожник. – Когда припрет, зубами глотки рвать будешь. Правильно мыслишь, парень. – Он немного помолчал, глядя, как первый покупатель натягивает башмаки и притоптывает, пробуя их на ногах. – Зовут-то тебя как? Куда идешь?
– Эмил я, – ответила Тина. – У деда гостил, теперь домой возвращаюсь. Дед совсем дряхлый, проводить не может, так я один иду. А что? Я уже не сопляк, могу и в рыло дать, кто задирать будет.
– Языкастый – это точно, – сапожник рассмеялся. – Полсантала гони, коли берешь.
Мадемуазель Лоет развязала носовой платок, отсчитала полсантала и протянула сапожнику.
– Ладные башмаки, хозяин, – похвалила она.
– То-то, – важно ответил мужчина. – Носи и радуйся, Эмил.
Попрощавшись с сапожником, Тина отправилась в приглянувшуюся ей харчевню, решив позавтракать и поспрашивать, где останавливается дорожный экипаж. В харчевне ее встретили с подозрением, но сообразив, что паренек не собирается выпрашивать еду, на лице жены харчевника появилась приветливая улыбка. Она принесла первому посетителю кусок хлеба с ветчиной, горячий чай и уселась напротив, подперев щеку пухлым кулачком.
– Ты кто ж такой будешь? – спросила она, разглядывая пригожего мальчишку.
– Эил Уел, – ответила Тина, набив рот.
За что тут же получила подзатыльник.
– Проглоти и ответь, нечего мне тут крошками плеваться, – строго велела харчевница. – Никто не объяснял?
– Простите, – смутилась девушка. – Просто очень вкусно, не оторваться.
– Оголодал, бедняжка, – вздохнула женщина, вновь протянула руку и пригладила волосы пареньку. – Так как зовут?
– Эмил Мулер, – произнесла Тина и вновь нацелилась на кусок хлеба с ветчиной, но передумала откусывать, решив сначала спросить, пока женщина рядом. – А дорожный экипаж тут останавливается?
– Нет, он Пиррет стороной объезжает, – ответила харчевница. – Это тебе дальше надо, до Моргани, там сядешь. Только далековато идти, ближе к вечеру дойдешь.
– Ничего, ноги на то и даны, чтобы ими землю топтать, – легкомысленно
Женщина рассмеялась и подмигнула, одобряя ее слова. Расплатившись, девушка покинула харчевню, а затем и Пиррет, спеша скорей добраться до Моргани. Харчевница объяснила ей, где свернуть с дороги, чтобы не сделать лишний крюк. Тщательно запомнив ее наставления, Тина вышла на широкий тракт.
С рассветом исчезли всякие страхи, и теперь девушка была не против идти, скрываясь за деревьями. Но еще какое-то время путь ее лежал по открытому пространству, и мадемуазель Лоет нервничала, опасаясь погони. Поэтому каждый попутный ей всадник, или экипаж, повергал Тину в трепет. И как только возле дороги появилась густая растительность, девушка тут же сошла с тракта, исчезая в пышной зелени.
К полудню она устала настолько, что вынуждена была сделать остановку, и как не заставляла себя встать и идти дальше, так и осталась сидеть в густой тени. Глаза ее вновь закрылись, но Тина вырвалась из лап дремоты, посмотрела сквозь ветки кустарника на дорогу и не выдержала, решив просто немножечко полежать. Совсем капельку, маленькую-маленькую, только чтобы отдохнуть.
Рассудив, что близко к дороге, где едут люди, звери не подойдут. Всадники сюда не сунутся, а пешие путники присядут передохнуть, скорей, на краю тракта, Тина легла, подложив под голову мешок, но вскоре опять села. Ей вдруг пригрезилось, что к ней подбирается кузен, держа в руках мешок.
– Дьявол, – выругалась девушка, поднялась на ноги и побрела еще дальше, надеясь, что теперь ее точно никто не найдет.
Прохлада небольшого леска вернула ей немного бодрости, и мадемуазель Лоет, поверив, что короткого отдыха хватило, решила пройти еще немного. Но теперь она двигалась, еще больше удалившись от дороги. Наконец, ноги в новых башмаках возопили, требуя пощады. Тина сунула их в мешок, еще какое-то время брела босиком, а потом объявила:
– Приплыли, больше не могу.
Тяжело опустившись на землю, она осоловело моргнула, стянула со спины мешок, достала нож, положив его под мешок и крепко ухватив рукоять. После опустила голову поверх мешка, закрыла глаза и мгновенно уснула, больше не пытаясь бороться с собой. Сейчас сны не тревожили одинокую путницу, тень и шепот леса дарили отдохновение усталому телу и разуму.
Проснулась Тина, когда уже подступали сумерки. Открыв глаза, она сладко потянулась и охнула, подскочив на месте. Упущенное время стало столь очевидным, приведя беглянку в ярость на саму себя.
– Балда, – ругалась она вполголоса, натягивая башмаки. – Дьявол меня дери через колено. Какого я тут валяюсь, как собака?!
Она вскочила на ноги и поспешила продолжить путь. Уже пройдя приличное расстояние, Тина спохватилась, что не огляделась. Где дорога? Там? Или там? Направо? Налево? Прямо?
– Гарпун мне в печень! – воскликнула она, чувствуя, как подступают слезы.
Девушка зло стерла кулаками предательскую влагу и решила идти до тех пор, пока не выйдет к людям. У них и спросил дорогу до Моргани. Через некоторое время она выбралась из леска, но теперь тракта не было видно вовсе. Она оказалась на другой дороге. Успокаивало то, что по ней все-таки ездили, потому что в пыли ясно угадывалась колея. Ее можно было разглядеть даже в подступающей темноте.