Погоня за сокровищем
Шрифт:
Испытав даже облегчение от того, что ожидание закончилось, Тина опередила нянюшку и легкой походкой направилась в столовую, где ее ждали родители и сиятельный дед. Граф Лорель Мовильяр был мужчиной представительным. И в свои семьдесят с лишним лет выглядел подтянутым и бодрым. Статью Вэйлр Лоет, лишенный семейного имени, когда отказался принять условия отца, был копией его сиятельства, впрочем, как и его брат-близнец Натаэль Мовильяр. Глядя на их сиятельства можно было четко увидеть, каков был Вэйлр до появления у него
Впервые увидев свекра и деверя, мадам Лоет сказала мужу:
– Ты красивей. Их сиятельства какие-то не такие.
– Какая любопытная оценка, – рассмеялся ее муж.
На лице обоих Мовильяров имелась печать заносчивости и высокомерия, свойственного аристократии, приближенной к королевскому двору. Им было не свойственно ехидство Лоета. Если Вэйлр язвил, то старший и младший графы жалили ядом своего величия. Правда, Натаэль был немного проще своего отца и Аде понравился больше. Свекр и невестка не смогли найти общего языка, потому держались друг с другом прохладно.
– Доброго вечера, маменька, папенька, ваше сиятельство, – заученно пробубнила Тина, войдя в столовую.
– Добрый вечер, дочь, – кивнул Лоет. – Присаживайся.
– Вэйл, – глубокий, хорошо поставленный голос деда, разил холодком, – ты так и не дал дочери хорошего воспитания. Юная особа должна была поздороваться с каждым лично, начиная от старшего и переходя к более младшему, а не смешивать всех в одну кучу. Адамантина, – Тина бросила взгляд на графа, встретившись с колючим взглядом таких же каре-зеленоватых глаз, как и у нее, – дитя мое, подойди.
– Отец, может, дадим ребенку поесть для начала? – раздраженно спросил Вэйлр.
– Дитя мое, – не обращая внимания на сына, продолжил его сиятельство, – подойди. Я хочу взглянуть на тебя поближе.
Тина шмыгнула носом, машинально утерла его тыльной стороной ладони и сделала первый шаг, но была остановлена ледяным:
– Стоять. Вэйл, ты видел, что только что сотворила твоя дочь?
– Что сотворила моя дочь? – насмешливо поинтересовался Вэй.
– Она вытерла нос рукой, – брезгливо пояснил граф. – И это воспитание?
– Отличное воспитание, – парировал Лоет. – В подол она уже не сморкается.
– В подол?! – в ужасе вопросил дед Мовильяр, и Тина с Адалаис одинаково возмущенно уставились на отца и мужа, подобного греха за мадемуазель Лоет не водилось.
– А что? Сопли, отец, на то и сопли, чтобы от них избавляться, – уже откровенно издевался над отцом бывший пират. – Если есть подол, почему бы и нет? Я вот, например, люблю сморкаться в галстук. Ада…
– Уволь, – коротко потребовала мадам Лоет.
– Хорошо, – легко согласился Вэй. – Ада у меня воспитанная, она пользуется подолом платьев
– Какой ужас, – передернул плечами граф.
– А что? – Лоет уселся поудобней. – Мы еще чавкаем и ковыряемся друг у друга в тарелках, бывает, даже пальцами. Кстати, у тебя там примечательный кусок мяса, ты не против, если я возьму? – И он привстал в явном намерении добыть указанный кусок.
– Я буду есть к себя в комнате, – его сиятельство стремительно поднялся и вышел из столовой, ни на кого не глядя.
Мадам Лоет тяжело вздохнула и с укором посмотрела на мужа.
– Ты неисправим, Вэй, – сказала она. – Твой отец…
– Бесит, – коротко ответил Лоет и указал дочери на стул. – Давайте уже спокойно поужинаем без пристального внимания моего родителя.
Ужин прошел в тишине. Вэйлр Лоет поглядывал на дочь и чем-то напряженно думал. Мадам Ламбер сохраняла на лице каменное спокойствие, и только Тина страдальчески сопела, ерзала на стуле и протяжно вздыхала, намекая на снисхождение. Когда был съеден десерт, папенька откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
– Тина, – позвал он дочь. – Если я оставлю тебя дома, ты изменишься? Станешь послушной?
Мадемуазель Лоет вскинула голову, глаза ее засияли, и она с готовностью закивала, готовая клясться в чем угодно.
– Я буду очень хорошей, папенька! Очень-очень хорошей! Правда-правда!
Вэй вздохнул и поднялся из-за стола.
– К деду, – мрачно произнес он.
Отец слишком хорошо знал свою дочь, чтобы не разглядеть в ее глазах уже знакомого бесенка, довольно потирающего когтистые лапки. Желания меняться мадемуазель Лоет не показала абсолютно, лишь облегчение, что кара миновала.
– К деду? – потрясенно спросила Тина. – Папенька! Но я же обещала!
– Ты всегда обещаешь, – отмахнулся Вэйлр.
– В этот раз вообще клянусь!
– К деду.
А утром экипаж его сиятельства увозил хмурую внучку из ее родного дома. Прощание с родителями вышло скомканным и быстрым. Граф Мовильяр не желал задерживаться в особняке своего сына, сохраняя на лице каменную маску. Вэйлр поцеловал дочь в лоб, дав скупое отеческое напутствие:
– Терпения, стойкости и скорого возвращения разума.
Ада обняла дочь и некоторое время не отпуская, расставаться оказалось тяжелей, чем готовиться к прощанию. После расцеловала Тину в обе щеки и шепнула:
– Помни, что мы тебя любим.
– Угу, а к деду еду, – пробурчала мадемуазель Лоет.
Самель, стоявший поодаль сопел столь громко, что граф обернулся в его сторону. Повар утер набежавшую слезу и крикнул:
– Кушайте хорошо, маленький ангел… Я буду скучать.
– Я тоже, дядюшка, – всхлипнула Тина. Она посмотрела на родителей и бросилась к ним, обхватив руками за шеи сразу обоих. – Я буду очень скучать!