Погоня за судьбой
Шрифт:
— А, это ты, воровская душа. Разве я не запретил тебе появляться в моём кабинете?
Решимость боролась во мне со стыдом и желанием скрыться прочь с его глаз, но в его голосе я не чувствовала враждебности или неприязни, поэтому я переборола себя и отчеканила:
— Да, запретили. Но я сейчас кое-что расскажу – только пообещайте, что не выдадите меня.
— Кому не выдавать? — раздражённо пробормотал он. — О чём речь? Давай ближе к сути, я спешу.
Я сделала глубокий вдох и выпалила:
— Директор хочет сдать интернат бандитам!
— Что за вздор? — Он наконец
— Старшие ребята обсуждали это между собой. И… Я случайно услышала их разговор. Не знаю, когда это произойдёт, но готовится что-то нехорошее.
— Я советую тебе не забивать голову ерундой, — устало пробормотал врач. — Возвращайся к своим делам.
— Почему вы мне не верите?
— Потому что этого не может быть! — отрезал Хадсон. — Никто на такое не пойдёт, и тем более – Травиани. За одну только мысль об этом Комендатура его живьём сожрёт.
— А если вы на минуточку представите, что я права? Что тогда?
— Если даже предположить, что ты права… — Он задумчиво поскрёб щетину. — Здесь должны быть замешаны очень большие деньги или власть. Травиани, конечно, жадный и ушлый тип, но не до такой же степени, чтобы так рисковать собой… Кстати, а почему ты пришла именно ко мне? Не боишься, что я сдам тебя? Тем более после того, что ты сделала.
Я отрицательно помотала головой.
— Вы производите впечатление порядочного человека. К тому же вы врач, поэтому давали клятву Гиппократа – не навредить людям… — При этих словах он едва заметно хмыкнул. — А ещё – мне больше не к кому обратиться. Охрана, старшие ребята… Очень многие кормятся с рук директора, и я почти никому не верю.
— Ясно. — Врач поджал губы, обдумывая услышанное. — Мой тебе совет – не нагнетай обстановку и не носись наперевес с этими идеями. Сейчас я должен уехать – меня ждут в полевом госпитале. Вернусь, скорее всего, завтра вечером, поэтому у тебя будет время подумать над своими фантазиями.
Хадсон открыл ящик стола, вытащил оттуда серую папку, щёлкнул замком, подобрал ключи со столешницы и жестом предложил мне покинуть кабинет. Я закипала внутри, но ничего поделать не могла. Что мне оставалось? Кричать и бить его? Я вышла из кабинета, он – следом за мной. Заперев дверь, он решительным шагом проследовал в дверной проём центрального выхода под солнечные лучи и скрылся за углом.
Я стояла и размышляла над тем, что можно было бы предпринять. Чувство беспомощности навалилось на меня, и вдруг краем глаза я заметила какое-то движение. Повернув голову, я встретилась взглядом с одной из дежурных по лазарету. Эвелин из старшей группы стояла у самой лестницы на второй этаж, облокотившись спиной на поручень и скрестив руки, и сверлила меня недобрым взглядом из-под бровей. По моей спине побежали мурашки. Неужели она всё слышала? Неужели она тоже замешана во всём этом? Стараясь унять дрожь в коленях, я проковыляла наружу. Завтрак был безнадёжно упущен, поэтому я отправилась прямо в цех. Мне вдруг захотелось оказаться среди людей…
* * *
… — Волкова!
Я вздрогнула и обернулась, а девичий щебет вокруг затих. Со стороны входа ко мне шёл высокий плотный Маккейн в сопровождении пары ребят помладше.
—
Аня и Вера молча провожали меня непонимающими взглядами, пока я в сопровождении ребят ковыляла к выходу. Остальные девочки делали вид, что ничего не замечают, старательно проделывая очередную строчку в полотне…
Было жарко, время близилось к полудню. Корпус администрации и охраны располагался ближе к въездным воротам. Перед ним на небольшой площадке на высоком флагштоке ветер трепал флаг Комендатуры Каптейна – сине-красное полотнище с бараньей головой анфас.
Проследовав через площадь, мы вошли внутрь здания. Чистые ухоженные коридоры были увешаны картинами и заставлены огромными горшками с зеленью, что резко контрастировало со спартанским бытом в бараках. Прежде я здесь не была, поэтому, пока мы шли по светлым коридорам с высокими потолками, с интересом разглядывала полотна, пытаясь отвлечься от дурных мыслей, скопом лезущих в голову. Визит к директору не сулил ничего хорошего. Я почти наверняка знала, что это прямо связано с моим утренним разговором, который кроме Хадсона слышала только Эвелин. Значит, она тоже состоит в группе заговорщиков…
Наконец, мы подошли к резной дубовой двери. Маккейн постучался и заглянул внутрь:
— Директор, Волкова пришла.
— Спасибо, Гарри, пусть войдёт.
Маккейн распахнул передо мной дверь, и я вошла в кабинет директора. Приглушённый тяжёлыми шторами свет падал на огромный роскошный стол с пресс-папье и аккуратной стопкой книг и журналов. Красивые пейзажи в огромных рамах висели на стенах, а в углу возвышалось двухметровое чучело какого-то страшного дикого животного. Толстый и низкорослый директор Травиани стоял у окна, заложив руки за спину. Он повернулся ко мне, изобразив на одутловатом лице некое подобие улыбки, и вслед за этим – изящным жестом предложил мне сесть в кожаное кресло напротив стола:
— Прошу вас, садитесь, юная леди.
Я покорно опустилась в кресло и тут же потонула в нём. Директор принялся медленно прохаживаться по кабинету, а я ждала, что будет дальше.
— Могу я звать вас Лизой? — наконец заговорил он.
Я пожала плечами. Меня терзали недобрые предчувствия, хотелось поскорее уйти отсюда.
— Прекрасно, Лиза. Вы не случайно оказались здесь, и я буду предельно откровенен с вами. Мне сообщили, что вы распространяете всяческие… слухи, которые могут навредить атмосфере нашего воспитательного учреждения. Вполне допускаю, что вы ослышались или приняли чьё-то враньё за чистую монету. Такое может случиться с каждым, правда же?
Я вновь не ответила. Травиани подошёл к столу и грузно приземлился в свое кресло.
— Я знаю, Лиза, как вы попали к нам. Я сам похлопотал – не забесплатно, конечно, – о том, чтобы вас не выкинули в ближайшую канаву, а вернули вам возможность ходить… Полноценно жить… Я наслышан о вас и о том, как вы боретесь с… Кхм… неудобствами. Вы – очень целеустремлённый человек, и вы мне нравитесь даже несмотря на свой недавний проступок.
Меня внутренне передернуло, но я старалась не подавать виду. Похвала этого человека не сулила ничего хорошего.