Погоня. Тайна доктора Николя. Невидимая рука
Шрифт:
– Видите, вот ее следы, – продолжал он через некоторое время, указывая на разные места.
Кое-кто из присутствующих тоже встал на колени, чтобы получше рассмотреть. Несколько человек даже увидели что-то, но большинство в сомнении покачивали головами и говорили, что на досках пола едва ли можно разглядеть чьи-либо следы, а уж особенно детские. Стильман между тем вышел из хижины и, держа фонарь над самой землей, повернул влево.
– Теперь я знаю направление, – сказал он, – возьмите кто-нибудь фонарь.
Затем он быстро пошел вперед, сопровождаемый
– Погодите! – сказал он. – Здесь надо осмотреться, а то еще собьемся со следа.
Он опять поставил фонарь на землю и, осмотрев ее на расстоянии двадцати ярдов, сказал:
– Все в порядке, идем дальше!
С четверть мили шел он по кустарнику, забирая все вправо, затем опять осмотрел землю и повернул влево. После нескольких таких поворотов Арчи остановился и сказал:
– Вот здесь она сидела, бедняжка, – устала, должно быть. Подержите-ка фонарь! Видите место, где она сидела?
Но на твердой, отполированной поверхности слюдистого сланца никто ничего увидеть не мог. Несчастная мать упала на колени и как безумная стала целовать то место, все время причитая.
– Где же она все-таки? – спросил кто-то. – Очевидно, что здесь ее нет.
Арчи опять взял фонарь и стал осматривать землю, но и он спустя некоторое время встал в тупик.
– Не понимаю, – сказал он. – Она была здесь – это точно, но она отсюда никуда не уходила – это так же точно. А между тем ее здесь нет! Не понимаю!
Тогда мать пропавшей девочки вновь заголосила:
– Ах, Матерь Божья! Ах, святые угодники! Ее, видно, крылатое чудовище унесло! Я никогда больше не увижу мою девочку!
– Не переживайте, – успокоил ее Арчи, – мы ее найдем! Не унывайте, сударыня!
– Да благословит тебя Бог за эти слова, Арчи Стильман! – И мать, схватив руку юноши, с жаром ее поцеловала.
В этот момент Петерсон, новичок, насмешливо зашептал на ухо Фергюсону:
– До чего же ловкое представление ты разыграл – отыскать это место! Хотя стоило ли тащиться в такую даль? Любое другое место подошло бы с тем же успехом, нет?
Фергюсона возмутили эти намеки, и он запальчиво возразил:
– Выходит, по-твоему, ребенка здесь вовсе не было? А я говорю – был, и если ты нарываешься на неприятности, то…
– Ладно! – воскликнул вдруг Арчи Стильман. – Идите сюда, взгляните! Он же все время был у нас перед самым носом, а мы его не заметили!
Толпа ринулась к месту, где якобы отдыхал ребенок, и много пар глаз тщетно пытались разглядеть что-либо там, куда указывал палец Арчи. Последовала пауза, завершившаяся всеобщим вздохом разочарования. Затем Пат Райли и Хэм Сэндвич в один голос воскликнули:
– О чем ты, Арчи? Тут же ничего нет!
– Ничего? А это, по-вашему, что? – И Арчи быстро обвел пальцем какой-то контур. – Ну, теперь узнаете? Это же след индейца Билли! Ребенок у него.
– Благодарение Господу! – вскрикнула мать.
– Возьмите фонарь, – распорядился
Он пустился бегом, то исчезая в зарослях полыни, то вновь появляясь, и, пробежав ярдов триста, скрылся за песчаным холмом. Остальные тронулись вслед за ним и вскоре нагнали его. Он стоял и ждал их. В десяти шагах виднелась какая-то лачужка – серая бесформенная груда из тряпья и старых попон; сквозь ее щели мерцал едва заметный свет.
– Идите вперед, миссис Хоган, – сказал юноша, – вы по праву должны войти первой.
Все кинулись наперегонки с миссис Хоган к скромному жилищу индейца Билли и одновременно с ней увидели все, что происходило внутри: индеец Билли сидел на земле, возле него спал ребенок. Мать, ворвавшись в лачугу, сжала дитя в порывистом объятии, заключив в него и Арчи Стильмана, и, залившись благодарными слезами, сдавленным, прерывающимся голосом обрушила на юношу целый поток славословий и нежных эпитетов из той неисчерпаемой сокровищницы, какую являет собой ирландское сердце.
– Я – она – находить близко, – рассказывал индеец Билли, – она там спать, очень много устала, лицо мокрое. Думать, плакала. Я приносить домой, кормить, она очень много голодная, потом снова спать.
Обезумевшая от счастья мать в безграничной благодарности, презрев все ранги, облобызала и индейца Билли, назвав его «ангелом Господним в ином обличье». Индеец Билли действительно был «в ином обличье», о чем красноречиво свидетельствовало его одеяние.
В половине второго ночи все участники шумной процессии вернулись в поселок, распевая «Когда Джонни идет домой» и размахивая фонарями. Затем все собрались в трактире, так что начало утра превратилось в конец веселой ночи.
VI
На следующее утро по всему поселку молнией разнеслось неожиданное известие: в таверне остановился в высшей степени приличный джентльмен, указав в книге для проезжающих известное всей Америке имя: Шерлок Холмс. Новость эта передавалась из хижины в хижину, с участка на участок. Все бросали работу и спешили к тому месту, на котором теперь сосредоточился общий интерес. Какой-то рудокоп, проходя мимо участка Пата Райли, находившегося рядом с участком Флинта Бакнера, крикнул тому об удивительной новости. Услышав имя Холмса, Фетлок Джонс вздрогнул и пробормотал про себя:
– Дядя Шерлок!.. Вот принес черт не вовремя.
Подумав немного, он, однако, успокоился.
– Разве я не знаю, что он удачно открывает только те преступления, которые сам же заранее задумал да нанял или подговорил кого-нибудь исполнить… А тут, сэр, дело будет сделано чисто! Не подкопаетесь! Нет, сэр, все уже готово, и следов никаких не будет. Или открыться ему? Да нет, это было бы слишком рискованно. И без его помощи Флинт Бакнер переселится сегодня в лучший мир. Будьте уверены! Вот только не захотел бы дядя Шерлок поговорить со мной сегодня о домашних делах, – продолжал Фетлок, подумав немножко. – А мне нужно быть к восьми часам дома. Как бы мне от него отделаться?