Поговорим о демографии

Бобров Лев Викторович

А если тот же метод применить к человеку? Перспектива весьма заманчивая, это верно. Но и весьма проблематичная. Как говорится, семью семь раз отмерь. Помимо всего прочего, крысы, продемонстоировавшие скачок к долголетию, живут всего 2–3 года, а человек раз в 30 больше. И разница, разумеется, не только в этом.

Впрочем, это не единственная перспектива.

Одно из вернейших

средств продлить свой век — жесткое (конечно, разумное) самоограничение в еде, сообщал лондонский «Нью сайентист». Это убедительно подтвердили эксперименты с теми же крысами и мышами.

Как же так? Вроде бы бесчисленные наблюдения свидетельствуют: голод замедляет рост и созревание организма, подрывает здоровье и укорачивает жизнь. Но вот что показали опыты.

Зверьков держали на строгой диете с самого рождения. Их заставляли поститься каждый третий день. Или снижали им калорийность ежедневного рациона на треть по сравнению с обычной. И они жили в среднем на 20–40 процентов дольше, чем их контрольные собратья, которым давали есть вволю.

Следует, правда, оговориться: снижалось именно количество, но не качество пищи. В ней содержались все необходимые вещества, прежде всего белки и витамины. Резко сокращалось в основном потребление углеводов.

Можно утверждать наверняка, резюмировал «Нью сайентист», что такие же результаты доступны и людям. В принципе, вероятно, да. Но путь из биологии в медицину и тем более в быт, от лабораторного стола к домашнему обеденному, не прям и не прост. Лечение голоданием, правда, уже применяется, но еще очень осторожно. Его эффективность во многих случаях оспаривается.

Ясно одно: полезна умеренность. Анпетит отражает, конечно, потребности тела, но зачастую не объективные, а субъективные — просто привычку получать удовольствие от насыщения.

«Он ел и пил в меру», — гласит надпись на памятнике в честь древнего римлянина, прожившего 112 лет. Поведение, достойное подражания. Только вот что значит «в меру»?

Не так давно пожилым людям рекомендовалось всячески ограничивать потребление мяса, жиров, соли. Оказывается, это ослабляло защитные силы организма. Ныне руководствуются концепцией сбалансированного питания: между приходом и расходом в обмене веществ должно поддерживаться равновесие, которое соответствует не аппетиту, а точно подсчитанным энергетическим потребностям человека. Одно из условий — качественное разнообразие.

Опираясь на эту теорию, специалисты московского Института питания АМН СССР разработали научно обоснованные нормы рационов-меню для мужчин и женщин разных возрастов. Для здоровых — одни. Для больных — другие.

Тут нетерпеливый читатель может запротестовать: так мы дойдем до кухмистерских рецептов! Начали с мышей — ну это еще куда ни шло: все-таки говорили о резервах долговечности. Но теперь? Книга о демографии вот-вот превратится в поваренную книгу! Речь-то идет о народоописании!

Истинно так. Именно о нем. Но описывать население — не самоцель. Это делается для нас с вами, ради всех и каждого. И даже по проблеме «хлеб наш насущный даждь нам днесь» есть что сказать демографу.

Как правильно питаться, чтобы не болеть и прожить дольше? Приглашение «кушайте на здоровье» с одновременным напоминанием «чем тоньше

талия, тем длиннее жизнь» требует, очевидно, многих уточнений.

«Книга о вкусной и здоровой пище» неодинакова для разных народов. Индусы, скажем, испокон веков были вегетарианцами, а чукчи, эскимосы и другие потомственные охотники — любителями мясного. Да что отдельные национальности или страны! Есть «континентальные» особенности меню. Известны, например, краткие его формулы: европейская («хлеб плюс мясо») и азиатская («рис плюс рыба»), А многовековая привычка не может не учитываться в рекомендациях диетологов.

Читатель и здесь начеку: это же этнография (народоописание), а не демография (народоописание)!

Все верно. Но всеохватывающие количественные показатели при описании народов дает именно демографическая статистика. Загляните в материалы переписи. Вы найдете там численность всех 130 наций и народностей СССР. Столь же точны и другие цифры: сколько трудоспособных, сколько рабочих, крестьян, служащих, сколько занимается умственным трудом, а сколько физическим (не говоря уж о том, сколько мужчин и женщин во всех возрастах).

По тем же примерно позициям характеризует население демографическая статистика и в других странах. Ее данные нужны и диетологам, и нутриционистам, и всем прочим специалистам по проблеме рационального питания.

Переход от диет, продлевающих жизнь подопытным животным, к «диетам долговечности» для людей немыслим беа глобального демографического анализа. Почти миллиард людей на Земле систематически недоедают. И медленно умирают от голода. У них продолжительность жизни гораздо ниже, чем у тех, кто страдает больше от излишеств, чем от нехватки самого необходимого. Можно ли игнорировать эти стороны проблемы?

Допустим, научно обоснованные рационы приняты в той или иной развитой стране. Улучшат ли они здоровье, повысят ли долговечность населения? Здесь многое скажут показатели жизнестойкости (смертности) не только по возрастам, но и по профессиям. Для бухгалтера, например, целесообразны одни наборы продуктов, для матроса другие. Что ж, численность работников в обеих этих и многих других профессиональных группах тоже есть в материалах переписей.

Нутриционисты принимают во внимание даже биогеохимические особенности местности. Скажем, содержание в почве микроэлементов. Они влияют на здоровье и жизнестойкость населения, попадая в организм с водой и пищей местного происхождения. Разве не интерес-но сопоставить эти данные с демографическими? Допустим, с численностью долгожителей в районе?

— Академик А. Богомолец считал нормальным долголетием на данном этапе развития человека не 90 и даже не 100, а 125–150 лет. Не лучше ли ориентироваться на эти цифры, чем на 90-летие, определенное профессором Б. Урланисом?

— Сверхдолголетие — не самоцель. И важен не столько количественный, сколько качественный сдвиг — к долголетию здоровому, активному, счастливому.

— Ага, значит, уже не только здоровому и активному, но еще и счастливому!

— Именно. И чтобы достигнуть этой гуманнейшей цели, мало одних лишь биологических и прочих научных предпосылок, сколь бы благоприятными они ни были. Здесь нужны благоприятные социальные условия.