Поговорим о демографии

Бобров Лев Викторович

В 1905 году американский ученый У. Ослер, один из выдающихся медиков своего времени, выступил с идеей «евтанасии». Термин парадоксальный: он произведен от греческих корней «ев» («благо») и «танатос» («смерть»). Речь шла о безболезненном умерщвлении стариков.

Дескать, от тех, кому перевалило за 60, целесообразно избавляться, но, разумеется, «гуманным» методом — с помощью наркоза, переходящего в вечный сон.

Эту, с позволения сказать, идею Ослер мотивировал

тем, что творческая продуктивность человека на седьмом десятке приближается к нулю. Ибо 90 процентов созидательной работы, которую каждый из нас может выполнить за свой век, приходится-де на первые 50 лет жизни. На весь последующий период остается лишь 10 процентов, причем производительность труда резко падает с годами. И старцы, мол, только в тягость себе и другим, они лишь балласт, который мешает дальнейшему прогрессу общества.

Надо сказать, сам проповедник «евтанасии» не стал почему-то применять к себе свою методу, когда ему стукнуло 60, а затем и перевалило за эту черту. (Осенившую его оригинальную мысль он обнародовал в 56 лет.) Ученый муж мирно почил в бозе на 71-м году жизни. Ну а его «бессмертная» идея? Разве похоронена она вместе с автором?

Нет-нет, никто нигде никогда не признавал официально целесообразность «евтанасии». Но над миром, где могла родиться самая мысль о ней, по-прежнему зловеще маячит тень Ослера.

В тех же США еще совсем недавно провозглашалось со всей откровенностью: рабочим, которым за 40, нет места на предприятии. Правда, в последнее время зазвучали голоса, осуждающие столь дикую теорию и практику. Но если в завтрашнем дне не уверены даже те, кому еще только за 40, то как быть людям, которым уже за 60?

Не исключено, что читатели американского журнала «Ридерс дайджест» захотят последовать мудрым советам профессора Селье. Автор лозунга «не бойтесь перетрудиться!» в принципе прав: здоровье, долголетие, счастье — в наших собственных руках. Да, здесь очень многое зависит от самой личности. Но и от общества тоже! Как быть, например, канадцам, если жестокая конкуренция превращает благое пожелание «искать любимое дело» в прекраснодушную фразу? Если среди них сотни тысяч безработных? А по соседству, в США, — миллионы…

Перенесемся за океан, в азиатскую страну «экономического чуда» — Японию. Та же картина вынужденного, навязанного досуга. По свидетельству Б. Чехонина, который долгие годы был корреспондентом «Известий» в Токио, от этой хронической социальной болезни страдают в основном люди старше 35 лет. «Пока, — оговаривается советский журналист. — Потому что возрастная граница постепенно сдвигается. Электрокомпания „Тюгоку“ показала обычный для капиталистической действительности пример. Она выбрасывает на улицу работниц старше 25 лет потому, что якобы производительность труда у женщин падает к 25 годам».

Казалось бы, ничего удивительного. Тем более ныне, в эпоху научно-технической революции. Издавна ведь известно, что значит молодость — «золотая пора» в любой области деятельности. Особенно в сфере умственного труда. Но, даже утратив былые творческие потенции, разве человек перестает быть человеком? Разве он сам по себе не составляет непреходящую ценность для общества, если оно действительно гуманно?

В СССР, например, численность тех, кому 60 лет или более, в 1970 году приближалась к 30 миллионам. Демографический прогноз гласит: к концу века она может превысить 50 миллионов. А на всей Земле в таком возрасте сейчас сотни миллионов человек!

«Лишние люди»? А долг общества по отношению к ним? Прежде чем стать иждивенцами, разве они не были работниками? Разве не накапливали национальное богатство не только для себя, но и для других, для грядущих поколений?

Впрочем,

к этой теме мы еще вернемся. Сейчас другой вопрос: а много ли могут дать обществу пожилые и престарелое?

Любопытно, что ровно за год до того, как У. Ослер выступил со своей нашумевшей рекомендацией, в балканской прессе появился мало кем замеченный обзор «Старость» хорватского литератора А. Матоша. Смысл публикации: пожилые во многих отношениях не уступают молодым.

Знаменитый древнеримский философ и писатель Сенека (тот самый, чьи слова «лучший способ продлить жизнь — это не укорачивать ее» так часто цитируются сегодня) на закате своих дней достиг новых высот в Драматургии и поэзии. Его творческая биография продолжалась бы во славу Рима и далее, не прерви ее на восьмом десятке приказ покончить с собой, исходивший от «благодарного воспитанника» — самодура-императора Нерона.

Жутко подумать, к чему привело бы такое «ослеронство»…

Великому Софоклу, автору 120 трагедий, почтенный возраст не мешал, а помогал психологически верно раскрывать образы героев, делать их еще ярче, чем прежде. Античность богата подобными примерами. А эпоха Возрождения? Такие ее титаны, как Микеланджело и Тициан, с завидной энергией работали в 80–90 лет, создавая не менее замечательные шедевры, нежели в расцвете сил. Леонардо и на седьмом десятке следовал своим девизам: «Счастье дается тем, кто много трудится» и «Лучше быть лишенным движения, чем устать приносить пользу».

Гёте было уже за 70, когда он написал «Годы странствий Вильгельма Мейстера», а незадолго до смерти, в 80 с лишним лет, завершил вторую часть «Фауста». Одну из лучших своих опер, «Фальстаф», Верди сочинил в 80 лет. Толстой до самой своей кончины творил и боролся, будоража мир новыми философскими идеями…

Вроде бы опять «элита»… Что ж, обратимся к биографиям самых простых людей.

Азербайджанец Махмуд Эйвазов с юных лет и до последних своих дней был крестьянином. Уже седобородым старцем встретил он социалистическую революцию в Закавказье и Советскую власть, окружившую почетом всякий труд на благо людей. Мог уйти на покой, но не пожелал бросить привычное дело, продолжал выращивать овощи в родном селении, в колхозе «Комсомол». Его отличные показатели в работе не раз отмечались печатью республики, ставились в пример молодым. В 1955 году, когда Эйвазову исполнилось 147 лет, аксакал из аксакалов был премирован поездкой на ВДНХ в Москву, а в 1956 году награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Земляк Эйвазова Ширали Мислимов (1805–1973) тоже крестьянствовал всю жизнь. Современник Пушкина и Чайковского, Циолковского и Гагарина, он сызмала был просто пастухом. Глава рода, насчитывающего более 220 человек, не без гордости рассказывал он о своих потомках, ставших инженерами и врачами, учителями и офицерами. Но по-прежнему с достоинством говорил о профессии чабана, охотно посвящая в ее тонкости молодых животноводов с дипломами, приходивших набираться ума-разума к дедушке Ширали. К умудренному долгой жизнью горцу обращались за советом колхозники самых разных возрастов и специальностей, уважительно называя его своим главным консультантом.

Уже и внуки его стали пенсионерами, а он и слышать не хотел об уходе на покой. Даже в свои 150 лет с лишним «патриарх гор» неизменно соглашался баллотироваться кандидатом в депутаты сельского Совета и неоднократно избирался в этот местный орган власти. Будучи членом комиссии по благоустройству, он оставил добрую память о себе своей лептой в общем вкладе. Решения депутатов воплотились в обновленном облике горного села: к прежним обзаведениям в последнее время там добавились магазины, комбинат бытового обслуживания, школа, библиотека…