Поговорим

Мари Ардмир

– Еще раз с днем рождения, королева! – мазнул губами по ее губам и только после этого вышел, надеюсь, от пинка.

– Ты… – начал Гладько выговаривать Ане и заткнулся, глянув на меня. – Завтра же… поговорим, - мрачно пообещал он ей и крепко ухватил мой локоть.

Коридор, лифт, нудное ожидание под тяжелое сопение и накрывающее чувство злости. Не мое, его. Кажется, бигбосс вот-вот сорвется и начнет крушить все, что под руку подвернется. ? под рукой, вот блин, только я.

– Может, прихватим картонную Аню? Чтобы вы на ней злость сорвали, а не

на мне…

– Что?! – выдохнул, явно не слыша меня из-за тяжелых мрачных мыслей.

– Злость, говорю, выпустить надо, пока вы мне руку не сломали.

Глянул вниз, понял, к чему я веду, и быстро разжал пальцы.

– Извините.

Я промолчала, лифт с перезвоном приехал, распахнул перед нами дверь. Вошли, нажали на кнопку первого этажа и в очередной раз взглядами сошлись на полуголой картонной Ане. Ну что ж, недостаток ума убавил привлекательность, а ссылка на инстаграм-страницу <a l:href=“mailto:аnn@undеrlinе”>аnn@undеrlinе</a>n внизу картонки объяснила неуемную тягу к съемкам драк.

– Так она инфлюенсер, белье продвигает, – заметила я, когда лифт закрылся. – Надеюсь, успешно.

– Как и учебу, - буркнул Гладько.

Чуть не спросила: «Хоть не в школе учится?» и cама себя оборвала. Какая, к черту, школа! Не рожала же она Алиску в двенадцать лет. Да и двадцать шесть подарков просила не просто так. Значит, старше, просто выглядит молодо. Она молодо, он взросло, вот и сошлись на фоне…

Я в задумчивости покосилась на соседа по лифту и создателю моих последних приключений. Даже интересно стало, как эти двое столкнулись и сразу не разбежались в этой огромной Вселенной. То ли она его животом прижала, то ли он ее деньгами, или все же были чувства? И столь сильные, что он теперь сам целовать ее не может и с другим не в силах отпустить. Хотя к кому там отпускать? Вспомнилась улыбка этого самого Кирилла, затем его показательный поцелуй и торжествующий взгляд, словно он хотел подгадить и подгадил.

На первом этаже у Гладько зазвенел телефон. За время совместной поездки я уже поняла, что мелодия с переливом стоит на рабочие звонки, но он не ответил на входящий. Отрубил. Глянул по сторонам и сжал челюсти. Сквозь окна холла прекрасно просматривался двор и Кирилл, стоящий возле черного лексуса. Он что-то сказал рыжу и водителю ?легу, после чего с гордым видом впрыгнул в авто и укатил, дав по газам.

– Брюнет, светлоглазый, – повторила я и похлопала бигбосса по плечу.
– Зря беспокоились, с ?лесей вчера был не он.

– Конечно нет, – дернул он плечом.
– Это мой брат. Сводный. Сукин сын!

– И этот сводный целовал вашу… Аню, - нашла я лучшим использовать имя вместо прочих обозначений.

– Мы год в разводе.
– Он тормознул возле почтовых ящиков, выудил ключ из кармана и открыл сто тринадцатый ящик. Просмотрел почту. Письма и листовки оставил, счета забрал.

Я невольно присвистнула, глядя, как он привычно просматривает платежки и кривится, наткнувшись на задолженности по жкх.

– Дочь растите вы. Квартира ваша. Счета тоже оплачиваете

вы… – протянула я, и постаралась не дрогнуть, когда он захлопнул ящик.
– Неплохо устроилась, - вынесла вердикт и замолчала под негодующим жестким взглядом.

Гладько вдохнул, борясь с эмоциями, выдохнул и почти миролюбиво спросил:

– И какого хрена я вас с собой потащил?

– Самой любопытно. Таскаете с обеда, за окном темень, а ужина все нет. – И не дожидаясь ответа, я взглядом указала на его вновь затрезвонивший телефон. – О, новая мелодия. Наверное, из дома.
– А может, и не из него, на экране гаджета вместе со скромным именем «Люсиль» появилось нескромное фото.
– Инфлюенсер клиники пластической хирургии?

Вопрос вырвался сам собой, мне не ответили, зато ответили Люсиль.

– Да?! – Со злым голосом он не сразу совладал, но получив моральную затрещину от абонента, поспешил снизить и громкость, и экспрессивность.
– Нет. Извини, малыш. – Слово «малыш» явно было лишним, Люсиль звонким щебетом попыталась расширить зону влияния или программу на вечер, но столкнулась с жестким: «Я занят».

Далее уже мне указали на дверь, ведущую из здания, а затем нетерпеливо к ней повели, но стоило сделать несколько шагов, как Гладько остолбенел и остановил меня.

– В смысле, дрался? Что Аня написала.. ?

Ох, уж эти соцсети! На пустом месте создают скандал.

– Я не дрался за нее! – чуть не зарычал несчастный. – И за старую курицу не дрался… Не представляю о ком ты. Погоди… в смысле, я с ней пришел?
– Бросил взгляд на меня и тихо ругнулся.
– Нет, не люблю. И ее тоже нет! Откуда мне знать про постеры, - обеспокоенно покосился вверх и в сторону, – это малолетки какие-нибудь…

– Которые слишком многое берут на себя, - поддакнула я и невинно улыбнулась.

– Ясно. Нет! Все. Потом, - оборвал диалог Гладько и, кажется, пришел в привычное состояние духа. Через край решительное.

На волне этой решительности он меня не только из здания вывел, но и к джипу довел, и дверцу распахнул услужливо и порывисто. Вместе с теплом салона, запахом освежителя и кожи я ощутила, что вот сейчас самое время делать ноги, но ничтожный момент был упущен. И на мое робкое: «А можно я уже поеду домой?» мне ответили перстом, указующим внутрь.

Мы посетили два клуба, чье-то выступление stеnd uр, а после заявились на закрытую вечеринку, для которой не были одеты ни он, ни я.

– Только в черном, - буркнул смотритель у стойки.

– А мы через черный ход.
– Гладько одарил его купюрой и потащил меня по самым неосвещенным местам подвала, наспех переделанного в галерею или что-то типа того.

Это было похоже на закрытые перфомансы 80-х в Америке, какими их представляли в фильмах, с одной лишь разницей - в фильмах было ограничение 16+, так что пьяными валялись лишь половина актеров, а тут почти все. В очередной раз споткнувшись об обломки какой-то экспозиции, или же нормальной экспозиции, которая представляла собой обломки, я тихо возмутилась: