Пограничная река. (Тетралогия)

Каменистый Артем

— Легко. Смотри.

Олег достал с полки плоскую плитку светлого песчаника, с силой провел по нему куском гематита.

— Видишь? Рисует красную черту.

— Ага. Сам черный, а рисует красным.

— А вот еще смотри.

Олег приблизил магнетитовую гальку к гвоздику на полу, тот охотно покатился к камню.

— Видишь? Магнитные свойства хорошо проявляются. Вот это еще один дополнительный признак. И таких признаков множество — их набор присущ каждому минералу. Вас я этому научу, только не все сразу. Вы пока только азы получать начали, а ты уже решил, что стал в нашем деле профессором. Нездоровый у тебя энтузиазм. Вот полезешь сейчас без меня в принесенных образцах копаться, и от суеты своей перепутаешь прилагающиеся

к ним таблички. И все — образец станет бесполезным. Люди повсюду собирают необычные камни, — так приказал им Монах. К каждому камню привязывается табличка из коры, на ней пишется место находки, имя и фамилия того, кто нашел. Образцы собираются в ящики, когда их накапливается много, везут ко мне. Здесь я все изучаю, и если нахожу полезный, пишу письмо северянам, описываю им свои соображения, и вкладываю табличку. Какой смысл будет во всей этой работе множества людей, если таблички ты перепутаешь? Да никакого. А вдруг там попадется ценная руда? Мы и знать не будем, откуда она. А все из-за того, что кто-то был настолько тороплив, что ему даже в дверь постучаться некогда. Беги давай — без вас я ящики раскрывать не буду.

— Так ведь лодка уйдет, — они вроде бы ночевать у нас не собираются. Выгрузили свои камни и смолу, а теперь загружаются железом. Спешат. Вы до их отхода можете не успеть все рассмотреть.

— А я и не спешу. Северяне здесь часто бывают, да и наши к ним постоянно ходят — письмо отправлю без проблем. Камни спешки не терпят — их жизнь вечность, так что денек-другой подождут. Беги уж, чудик, не переживай, без тебя не начну.

Малец, наконец, исчез. Олег вздохнул с облегчением. Идея с обучением детей и подростков была, разумеется, ценной, с прицелом на далекую перспективу, вот только педагогическим талантом наделены не все. У Олега он напрочь отсутствовал, а за последнюю неделю он и вовсе аллергию на недорослей заработал. Проще с хайтами рубиться, чем этих короедов чему-то научить. Учится или не желают, или проявляют при этом какой-то нездоровый энтузиазм — липнут к учителям будто репей, днем покоя вообще не дают. Учитывая, что жена вчера намекнула на вероятное пополнение семейства, и ночью покоя скоро не будет.

Делать колыбель? Или рано? Она же ни в чем еще не уверена. Женщины все же иной биологический вид — их не понять. Олег раньше был уверен, что они хоть в своем организме разбираются досконально, так ведь нет — ей тесты какие-то надо, чтобы точно убедиться. И где он эти тесты возьмет? Она сдуру намекает, что, мол, в центре катастрофы добра лишнего много, может на руины аптеки попросить покопаться народ — там поищут ей ценный медикамент. Ага, счас — соберет всех работяг и пошлет их за Нару, поискать там тесты на беременность. Интересно, что они ему на это ответят? А что принесут? В лучшем случае колесную пару от железнодорожного вагона. «Извини, начальник, в тестах мы не сильны, но зато вот железяку нашли очень ценную — тебе в хозяйстве пригодится. Лови на голову». Максу, вон, жена его, сразу заявила, что скоро тот станет папой, и даже день события назвала. Хотя она у него местная, из кшаргов брал, от крестьян, которые от земли живут, а вот у Олега супруга земная, самая что ни на есть городская. Цивилизацией испорчена — двух лет на возвращение к природе маловато.

Нет — не будет он колыбель пока делать. Рановато. Да и полку эту до вечера отложит — наработался уже с мебелью сегодня. Надо все же сходить к пристани, проследить за ящиками. Толку от этого проекта Монаха пока что немного — ценных месторождений вроде бы не обнаружили, но и совсем махнуть рукой на это дело некрасиво. Северный правитель может и обидеться. Он свято уверовал в великий геологический талант Олега, считает его лучшим рудознатцем, вот и затеял сбор образцов в своих владениях. Отказывать неудобно, да и много времени изучение не занимает. А если совместить исследования с обучением детворы, так и вовсе все довольны.

К пристани Олег пошел длинной дорогой. По

короткой идти теперь выйдет дольше — там сейчас мостовую укладывают. Все завалено кучами булыжников, песка и глины. С мостовой Добрыня поторопился… Конечно, весной и осенью грязновато, но если конский и свиной навоз регулярно убирать и колдобины подсыпать песком, то нормально. Поселок расширяется и улучшается с каждым днем. Притока землян, конечно, давно уже нет, но кшарги охотно тянутся, или просто беглые восточники. Местных берут охотно — отличные трудяги и не обременены лишними амбициями. Крестьяне — для них местные порядки рай земной. Лет пять спокойной жизни и местных здесь станет больше чем землян, но при этом они будут надежно ассимилированы. Хотя и свои обычаи, конечно, привнесут — от этого никуда не денешься. Но это не беда — главное брать от соседа только полезное, а дурное пусть забывает перед тем, как войти в поселок.

Олег, погрузившись в свои думы, обошел, наконец, перекопанный участок, спрямляя путь, направился в узкий проход между складом и общей столовой. Здесь навстречу подвернулся упитанный поселковый поросенок. Олег их недолюбливал — лазят повсюду, часто в дома забираются. Замков нет, а этих тварей незапертая дверь не остановит. Несколько раз ловил их на горячем, учил потом уму разуму, гоняя с поленом по поселку. Видимо на зло у них память хорошая — при виде Олега этот одиночка обреченно хрюкнул, попытался быстро развернуться в узком проходе, но не успел. Олег, размахнувшись от души, футбольнул его в тугой зад с такой силой, что пальцы на ноге болезненно хрустнули.

— Ах ты тварь!!! Сало тупое!!!

Поросенок, истерически повизгивая, стремительно вылетел в параллельный переулок, развернулся с заносом, умчался куда-то к реке. Выйдя за ним следом, Олег чуть не столкнулся с Добрыней.

— О! Олег! Мы только тебя вспоминали! А чего это ты в закутке делал со свиньей? Вон как от тебя выскочила — будто ошпаренная, да и ругаешься ей вслед.

— Пойди у нее спроси, если сильно интересно.

— Да мне совсем неинтересно. Но только поговаривают про тебя, что ты их не любишь больно. С палкой гоняешь, говорят.

— А за что их любить? Они раз ко мне в избу залезли, всем стадом. Воняло потом долго свиньями. А бить их надо только палкой. Тугие заразы — сейчас чуть ногу об зад не сломал. Не лучше ли за стеной свинарник сделать и не пускать сюда эту заразу?

— Не хватает пока на стройку народу. Там ведь работы много: изгородь хорошую еще надо сделать будет.

— На мостовую, вон, нашел людей.

— На мостовую нужнее.

— Ну-ну. У нас в поселке больше тысячи народу, скоро в этих стенах не будем помещаться, поневоле начнем ввысь расти. Придется нормальную канализацию делать: ломать твою мостовую, копать траншеи. Так что пустой труд ты затеял.

— Нет, Олег — зря ворчишь. Восточников мы по хуторам расселять будем, и в лагерь лесорубов — там пора нормальный поселок ставить, укрепленный. Отсюда тоже часть народов переселим, чтобы чужаков своими разбавлять. Да и без этого пару тысяч наш старый поселок вместит свободно, спокойно обойдемся и без канализации. Если уж за нее все же возьмемся, то лет через пять, или десять. Нечего нам грязь месить все эти годы.

— У Монаха в столице канализация есть, и мостовая.

— И что? У него на севере больше десятка тысяч населения, раз в пять больше чем нас, ему проще с этим. Да и канализация, как я понимаю, у него не во всех поселках?

— Ну не во всех.

— Вот!

— Зато мостовая у него деревянная. Такую проще сделать.

— Может и проще, но у нас зато лучше. Будет у нас образцово-показательный поселок.

— Сноб ты Добрыня. Ладно, я на причал, там от Монаха опять камни привезли, прослежу, чтобы их на твою мостовую не пустили.

— Не ходи.

— Что? Уже пустили?!

— Да не, не переживай, я сам распорядился к лаборатории их отнести. Все нормально с ними. Я как раз к тебе шел, это сказать и еще кое-что.