Пограничники на Афганской войне
Шрифт:
Вернулся в расположения ДШММГ, сразу на наблюдательный пост: какие бы дела его ни ждали (если он не на операции), он поднимался на НП. Знал, за их расположением не одна пара острых глаз наблюдает, потому-то и они, погранцы, не должны дремать.
С НП не все разглядишь, не усмотришь за юркими горцами, но кое-что уловить можно. И Ухабов полчаса не отрывается от оптического прибора.
Вишняков как-то не выдержал, с улыбкой выдал начальнику:
– А я представлял, что так долго и внимательно можно рассматривать только пляж. На морских заставах, говорят, отбоя
Ухабов шутку принял:
– Представляешь, я недавно с моря, и не догадался подняться на вышку. Под боком застава. А ты здесь посмотри – приглядись и доложи…
– Вижу, – ответил Вишняков, – хвосты трех ишаков. За последний хвостище уцепился моджахед… басмач, однозначно. Отправился в аул, грабить, дань собирать с нищих.
– Ты трех увидел, а я насчитал двадцать, и все груженные под завязку. Отряд душманов уходит, стремительно покидает давно обустроенную высоту. Выводы? Выводы оставим разведчикам, а мы доразведуем…
Вот тебе и три хвоста. Таких поучительных коротких наставлений со стороны командира Вишняков получил немало. И доволен, все поучения-рекомендации сходились в службе.
Охрану района обороны подразделения Ухабов не доверял никому – задачу ставил сам, а разводил солдат по постам начальник штаба.
Такая ответственность – жизнь сотни с лишним пограничников. Внезапное нападение исключалось: минные поля, выставленные посты, часовые… И Ухабов, как тень, по два-три раза за ночь проверял посты.
Не задремлешь…
И сегодня не исключение – сразу на НП…
Операция в Куфабском ущелье, как и планировалось, началась в намеченные сроки. После нанесения ракетно-бомбовых ударов авиацией пограничных войск по разведанным целям, подразделения нескольких мотомангрупп начали движение – и приступили к уничтожению группировки моджахедов.
Каракалинская мотомангруппа (командир В. Ухабов) прикрывала один из выходов из ущелья.
Все шло нормально. Но на третий день операции выяснилось, что взвод разведки из соседней мотомангруппы попал в окружение. И его надо выручать, иначе пограничники погибнут, их плотно держит отряд моджахедов…
Попытки днем и прошлой ночью пробиться к окруженным не удалось: душманы все подходы – редкие тропинки, перевал – не только заминировали, но и выставили крепкие заслоны. Почти в три кольца зажали бедолаг и пытались захватить живыми. До сего дня им еще ни разу не удавалась взять пограничника в плен. И такой случай выдался…
Но окруженные отбивались отчаянно, а боеприпасов – на три часа боя. Командование решало: как быть? Атаковать душманов с воздуха? Высадить крупный вертолетный десант? Но ни местность, ни погода – облака, скользкий туман – не давали такой возможности, и вывод: пробиваться, снова и снова идти напролом.
Ухабов был в курсе событий, и он понял – легче всего к окруженным пробиться со стороны расположения его подразделения. А кто поведет группу? Никаких рассуждений – он, командир, возглавит бойцов: он знает местность, он не боится ночного боя, он…
Ухабов изложил свой план, свои предложения,
В горах темнеет быстро. Тени сгущаются, скалы становятся угрюмыми, бесследно растворяются протоптанные солдатскими сапогами и тропинки.
В предночную пору лучше всего сидеть в засаде, подремывать, удерживая палец на спусковом крючке автомата, а при любом подозрительном шуме открывать огонь.
Ухабов ждал появление луны – прорисуются какие-то ориентиры, и его отряд начнет движение на выручку попавших в беду пограничников.
Командир взглянул на небо: в тяжелой дымке покачнулись вершины, в трех-четырех метрах, будто из воды, вынырнул ребристый, приглаженный ветром валун. Удобное место для засады. Пора…
Офицер встал, вдохнул глубоко и, облизнув обветренные губы, вполголоса произнес: за мной. И пошел… За ним след в след его бойцы.
Шли быстро, знали – до рассвета надо обернуться обратно. Их ждут и надеются: истекающим кровью разведчикам сообщили, что им на выручку идет Ухабов.
Ухабов предполагал, что без боя к окруженным десантникам ему не прорваться. И он был готов к ночной схватке. И она, эта схватка, не заставила себя долго ждать.
Их обнаружили – и командир зло сплюнул себе под ноги – не он, а его приметили.
Бывает… Ничего страшного, ночью легче пробиться.
Трассирующие пули грызли, секли, рассекали ночную тьму. Моджахеды начали бой робко – две-три винтовки постреливали. Пограничники навалились сразу. И бой стал жестким, хлестким, как горный ветер. Пять автоматов бьют в одну точку. В одном направлении… И бросок на двадцать метров, еще на десять и лежать, и втиснуться в камни.
Десантники ждут – откуда же последуют выстрелы, винтовочные, одиночные. Есть, не выдержали нервы у испытанных шахмасудовских бойцов. И Ухабов отдает команду: два выстрела из гранатомета по направлению, из «ручников» – короткими… Огонь! Осветительную ракету!
Не боится командир себя обнаружить – берет на испуг противника, людишки-то не из железа.
Синюшный, тревожный отсвет прорисовал склоны горушки, а по нему, как мыши от кошки, торопятся душманы. Отходят. Они уверены – русские пойдут их преследовать и они, горные орлы, устроят огневой мешок.
Но Ухабову туда не надо…
Радист доложил: вас вызывает Цехонович…
Получалось так, что старший лейтенант Геннадий Цехонович, высланный Ухабовым в разведку в тыл к противнику, оказался выше и метрах в восьмистах от окруженных десантников, и единственный, кто слышит их радиста. Помочь окруженным он не мог – с ним всего пять солдат, а душманов – не меньше сотни, но он поддерживал связь. И только через группу Цехоновича окруженные могли сообщать о положении дел.
В этот сеанс связи Цехонович сообщил, что душманы притихли. Прекратили обстрел окруженных пограничников. Они или готовятся к утренней атаке, или… уходят, опасаясь, что на помощь пограничникам идут значительные силы. Но не исключено, и это вероятней всего, приготовились встретить смельчаков, которые попытаются прорваться к окруженным