Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в.
Шрифт:
Как видим, и Мстиславский, и пинский князья в начале XVI в. не были самовластными неограниченными владыками в своих уделах. Но даже такие урезанные княжеские права они утрачивают к 20-м -30-м гг. XVI в. Бездетный князь Федор Иванович Ярославича завещал в 1509 г. свои владения (Пинск, Клецк, Городок, Рогачев и др.) королю Сигизмунду, под опеку которого переходил пинский князь со своей супругой. В соответствующем документе от 29 января 1509 г. было специально оговорено, что последние пожизненно пользуются всеми своими имениями, но не могут без специального разрешения короля их раздавать [507] . После смерти кн. Федора Ярославича (ок. 1520–1521 гг.) все его владения достались королеве Боне [508] .
507
Грушевский А. С.Пинское Полесье… Прил. VIII. С. 10–12.
508
Там же (основной текст). С. 28, 31–33.
Чуть дольше просуществовало Мстиславское удельное княжество. В середине 20-х гг. у Михаила Мстиславского произошел конфликт со своим сыном и наследником, кн. Федором Михайловичем: последний жаловался королю, что отец не хочет «ему дати ни одного именья». В конце концов после неоднократных просьб и увещеваний и даже приказаний короля кн. Михаил согласился-таки выделить сыну замок Радомль [509] . Это произошло в 1525 г., а в следующем году кн. Федор Михайлович, видимо так и не помирившись с отцом, «отъехал» в Москву [510] . С отъездом Федора и смертью другого сына, Василия, кн. Михаил Иванович остался без наследников. Из королевского «листа» от 12 сентября 1527 г. явствует, что Михаил Мстиславский завещал свои владения королевичу Сигизмунду-Августу, сохраняя их за собой пожизненно уже в качестве королевского держания [511] . В 1527–1528 гг. король, еще при жизни князя Михаила, назначал в Мстиславль своих наместников-державцев, которым причиталась половина всех доходов, и лишь другая половина шла прежнему владельцу, князю Мстиславскому [512] . После смерти кн. Михаила (1529 г.) его владения стали староством Виленского воеводства [513] .
509
АЗР.
510
ПСРЛ. Т. 8. С. 271; Бычкова М. Е.Состав… С. 70; Зимин А. А.Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 127.
511
АЗР. Т. 2. № 148. С. 181–182.
512
ЛМ. Кн. 12. Л. 501; АЗР. Т. 2. № 155. С. 180–190; Wolff J.Kniaziowie… S. 268.
513
Любавский М. К.Областное деление… С. 15.
Лишь Слуцкое княжество просуществовало до конца XVI в. Здесь княжили Олельковичи (см. выше схему 6). Уже известный нам Михаил Олелькович, участник заговора против Казимира, казненный в 1481 г., владел Слуцком и Копылем, которые после его смерти были подтверждены его вдове Анне в 1482 г. [514] На рубеже XV–XVI вв. здесь видим его сына Семена Михайловича, которому 16 января 1499 г. великий князь Александр подтвердил отцовские владения — Слуцк и Копыль, при этом в привилее была записана и обязанность слуцкого князя «службу земскую… заступовати по давному» [515] . Слуцкое княжество, как отметил М. К. Любавский, «политически тесно соединилось с собственною Литовскою землею», слуцкий князь со своими боярами и слугами присоединялся к ополчению Виленского воеводства [516] . По смерти кн. Семена Михайловича (14 ноября 1503 г.) [517] . Слуцк и Копыль перешли к его малолетнему сыну Юрию, фактически управление княжеством находилось в руках вдовы Семена, княгини Анастасии. Кн. Юрий Семенович владел Слуцком вплоть до своей смерти в 1542 г. [518] Характеристика Слуцкого удела будет неполной, если не отметить, что г. Слуцк относился к числу крупных городов Великого княжества и имел развитое самоуправление [519] .
514
РИБ. Т. 27. Стб. 124.
515
Там же. Стб. 718–721 (цитата: стб. 720).
516
Любавский М. К.Областное деление… С. 14.
517
ПСРЛ. Т. 32. М., 1975. С. 170; Stryjkowski M.Kronika… T. 2. S. 319.
518
Wolff J.Kniaziowie… S. 331–332.
519
Грицкевич А. П.Древний город на Случи. Минск, 1985. С. 8–9.
Параллельно с исчезновением удельной старины росло число княжеской мелкоты, полностью утратившей княжеские права. По справочнику Ю. Вольфа — единственной на сегодняшний день сводке данных обо всех литовско-русских князьях — можно насчитать около 60 княжеских родов, существовавших в Великом княжестве на рубеже XV–XVI вв. [520] За вычетом удельных (Мстиславских, Слуцких, Пинских) и крупнейших волынских князей (Острожских, Чарторийских, Сангушек), абсолютное большинство остальных княжат принадлежало к служилой мелкоте. Среди этой последней встречаются князья самого разного происхождения: тут и Гедиминовичи (Буремские, Жеславские, Корецкие), и иные литовские роды (Гольшанские, Подберезские), и потомки полоцких князей — Одинцевичи и чрезвычайно размножившиеся Друцкие (с ветвями Озерецкими, Путятами, Бабичами, Горскими, Соколинскими, Толочинскими), и Вяземские с их ветвью Жилинскими, и другие потомки смоленских князей (Жижемские, Коркодыны, Кропотки, Козловские), черниговские княжата (Мосальские), а также множество князей неясного происхождения (Глазыничи-Пузыны, Капусты, Козеки, Крошинские, Мунчи, Осовицкие, Полубенские, Ружинские, Сеньские и др.).
520
Wolff J.Kniaziowie litewsko-ruscy. Отсюда же в большинстве случаев заимствованы сведения о происхождении княжеских родов. Обширный материал о князьях, имевших владения на Волыни и Центральной Украине, приведен в монографии H. Н. Яковенко: Яковенко Н. М.Українська шляхта з кінца XIV до середини XVII ст. (Волинь і Центральна Україна). Київ, 1993. С. 83–104.
О размерах княжеского землевладения мы можем судить по такому ценному источнику, как Перепись войска литовского 1528 г. [521] Перепись дает возможность оценить имущественное положение служилых людей по количеству выставляемых всадников: согласно уставу от 1 мая 1528 г. одного конного ратника («пахолика») полагалось выставить от восьми «служб» зависимых людей [522] . Для наглядности данные о количестве коней, выставляемых князьями, согласно этой Переписи, сведены в таблицу:
521
Об этом источнике см.: Менжинский В. С.Структура феодального землевладения в Великом княжестве Литовском (По материалам Переписи войска 1528 г.) // История СССР. 1987. № 3. С. 164–178.
522
РИБ. Т. 33. Пг., 1915. Стб. 7.
Таблица 1.
Количество конных, выставляемых князьями по Переписи 1528 г. (по реестрам: почтов панов-рад, княжеских почтов, Волынской, Полоцкой и Витебской земель) [523] .
| Князья | Число конных |
|---|---|
| Юрий Семенович Слуцкий | 433 |
| Константин Иванович Острожский | 426 |
| Михаил Иванович Мстиславский | 32 |
| Сангушки-Ковельские-Коширские( 5 чел.) | 170 |
| в том числе: | |
| Андрей Михайлович Коширский | 46 |
| Андрей Александрович Сангушко | 42 |
| Василий Михайлович Ковельский | 38 |
| Матфей Микитинич | 79 |
| Полубенские (трое) | 51 |
| в том числе: | |
| Василий Андреевич Полубенский | 43 |
| Вишневецкие (4 чел.) | 84 |
| в том числе: | |
| Иван Михайлович Вишневецкий | 52 |
| Семен Ямонтович | 24 |
| Тимофей Филиппович Крошинский | 17 |
| Андрей Семенович Збаражский | 14 |
| Жеславские( трое и сыновья) | 74 |
| в том числе: | |
| Федор Иванович Жеславский | 31 |
| Чарторыйские | 55 |
| в том числе: | |
| Федор Михайлович Чарторыйский | 33 |
| Василий Иванович Соломерицкий | 15 |
| Соколинские( 7 имен+ « братаничи») | 49 |
| Вас. Семенович Жилинский | 11 |
| Вас. Юр. Толочинский | 18 |
| Лукомские (7 чел.) | 60 |
| Горские (4 чел.) | 35 |
| Четвертинские (трое) | 22 |
| Корецкие (двое) | 20 |
| Озерецкие (двое) | 12 |
| Любецкие (трое) | 15 |
| Козеки (двое) | 10 |
| Сенские (1 +дети) | 8 |
| Жена Якова Свирского | 11 |
| Жена Глеба Пронского | 25 |
| Андрей
| 14 |
| Тимофей Иванович Пузына | 10 |
| Жена Ивана Курцовича | 8 |
| Иван Львович Борятинский | 7 |
| Петр Михайлович Головня | 16 |
| Михаил Иванович Осовицкий | 7 |
| Кн. Порецкий | 5 |
| Ян Вяземский | 4 |
| Дмитрий Ром. Виденецкий | 3 |
| Илья Дольский | 2 |
| Василий Кропотка | 2 |
| Василий Иванович Велецкий | 1 |
| Глинские (четверо названы поименно+ «князья Глинские») | 9 |
| Глинские «князья Глинские») | |
| Дубровицкие (четверо) | 38 |
| Масальские (двое) | 5 |
| Сокольские (трое) | 9 |
| Буремские (двое) | 4 |
| Галичинские (трое) | 4 |
| Роговицкие (трое) | 4 |
| «Князи Жижемскии» | 8 |
| «Князи Багриновскии» | 5 |
| «Князи Вороницкие» | 1 |
523
Сост. по: РИБ. Т. 33. Стб. 15–19, 183–188, 193–197.
При анализе приведенной таблицы нужно учесть, что Перепись 1528 г. охватила не все регионы Великого княжества [524] . Тем не менее эти данные достаточно репрезентативны. Если сравнить число выставляемых князьями «коней» с соответствующими показателями верхушки нетитулованной знати — панов, можно увидеть, что по размерам земельных владений паны значительно превосходили князей. Лишь двое князей могли соперничать с крупнейшими литовскими магнатами — кн. Юрий Слуцкий и кн. Константин Острожский, выставлявшие 433 и 426 «коней» соответственно. Учитывая, что одному конному соответствовало 8 служб, а в одной службе считают от двух до четырех крестьянских дворов, каждый из них имел по 7–10 тыс. семей подданных! [525] Остальные князья выставляли менее 100 всадников, большинство же являлись средними и мелкими землевладельцами, которые могли снарядить от одного до 50 ратников. Между тем из числа панов — членов господарской рады 13 человек выставили более чем по 100 всадников каждый, в том числе шестеро — свыше 200; среди них выделяется крупнейший магнат — канцлер Литвы Олбрахт Гаштольд, снаряжавший 466 конных [526] . По подсчетам разных исследователей, князья в Литовском государстве имели в 4–6 раз земель меньше, чем паны [527] . Особенно измельчали к концу первой трети XVI в., как явствует из приведенной таблицы, такие княжеские роды, как Сенские, Глинские, Мосальские, Сокольские, Буремские, Жижемские, Багриновские, Роговицкие, Галичинские, Вороницкие — которые вдвоем-втроем, а то и всем семейством не могли выставить и десятка конных ратников.
524
Менжинский В. С.Структура феодального землевладения… С. 165–166.
525
Подсчеты В. Почехи, см.: Pociecha W.Kr'olowa Bona (1494–1557). T. III. Pozna'n, 1958. S. 13.
526
РИБ. Т. 33. Стб. 8–10.
527
Pociecha W.Op. cit. S. 13; Менжинский В. С.Структура… С. 166. В. С. Менжинский подсчитал, что панам-раде принадлежало 22 % всех земельных владений в Великом княжестве, а князьям — лишь 5,3 % (см. там же).
Такое имущественное положение многих князей обуславливало их зависимость от господаря или магнатов. Какой политической самостоятельностью мог обладать князь, владевший одной деревней и выставлявший одного-двух всадников? А таких только по Переписи 1528 г. свыше двух десятков имен. Княжеский титул очень часто уже не свидетельствовал о реальных княжеских правах его владельца.
Как складывалась карьера мелких княжат, видно на примере клана Глинских. Сигизмунд I вспоминал в 1508 г., что предки кн. Михаила Львовича Глинского некогда «у слуг наших служили» [528] . Действительно, согласно родословию Глинских, кн. Лев Глинский служил князю Ивану Юрьевичу Мстиславскому и находился в родстве с мстиславскими боярами; представители рода Глинских служили также панам Гаштольдам и Радзивиллам, наконец, в 1490-х гг. они появились при виленском дворе [529] . Большую часть княжат мы встречаем на рубеже XV–XVI вв. среди великокняжеских дворян. Источники по составу двора великих князей литовских XV–XVI вв. остаются малоизученными. Между тем они содержат богатейшую информацию о ряде категорий служилых людей, в том числе и о князьях. К числу таких источников принадлежит «Попис дворян всих короля его милости у великом князстве», составленный предположительно перед походом в Молдавию в 1509 г. [530] В этом реестре против имени каждого дворянина указано, сколько конных ратников он ведет в поход и где находится его имение. Все упомянутые в списке князья — Иван Дуда (из рода кн. Друцких-Горских), Семен Одинцевич, Тимофей и Василий Лепузыничи, Богуш Мосальский, Григорий Лукомский, Вацлав Глинский — относились к служилой мелкоте: они выставляли по 4–6 «коней», а Вацлав Глинский помещен в перечень дворян, «которые именей не мають» [531] . «Попис» 1509 г., вероятно, неполон: в других документах рубежа XV–XVI вв. встречаются имена дворян-князей, отсутствующие в нем, в том числе: Тимофей Иванович Капуста, Иван и Тимофей Филипповичи Крошинские, Василий Андреевич Полубенский, Иван Козловский, Василий Львович Глинский [532] . В актах 1490-х гг. господарскими дворянами именуются также князья Петр Михайлович Мосальский, Андрей и Иван Ивановичи Трубецкие [533] .
528
АЗР. Т. 2. № 41. С. 50.
529
Бычкова М. Е.Родословие Глинских из Румянцевского собрания // Записки Отдела рукописей ГБЛ. Вып. 38. М., 1977. С. 119; ее же.Состав класса феодалов… С. 58–59, 61.
530
ЛМ. Кн. 8. Л. 136–141 об. (изд.: LM. Кп. 8. Vilnius, 1995. № 158. P. 163–166. Предложенная публикаторами дата этого документа — 1512 г. — ошибочна).
531
Там же. Л. 138 об. (опубл.: LM. Kn. 8. Р. 164).
532
РИБ. Т. 27. Стб. 730, 768; ЛМ. Кн. 6. С. 269, 415, 431; Кн. 8. Л. 435 (опубл.: LM. Kn. 8. Р. 399).
533
АЛМ. Т. I. Вып. I. Варшава, 1896. С. 87–88; РИБ. Т. 27. Стб. 708; ЛМ. Кн. 6. С. 233.
Подобно остальному служилому люду, княжата регулярно, несколько раз в год, получали из казны жалованье (деньгами, сукном, хлебом и т. п.), о чем составлялись специальные ведомости и квитанции. Записанные в книги Литовской метрики, эти источники сохранили десятки имен князей, получавших в рассматриваемый период великокняжеское жалованье: Жеславские, Полубенские, Горские, Глинские, Четвертинские, Мосальские, Крошинские, Корецкие, Соколинские, Пузыничи, Одинцевичи, Лукомские и многие другие [534] . Что касается регулярности выдач жалованья, то, к примеру, при Казимире кн. Андрей Полубенский получал его в марте и июле 1486 г., в марте и августе 1488 г. и т. д. [535] Интересно, однако, что ни в ведомостях раздачи жалованья, ни в «Полисе» дворян 1509 г. князья не выделены в особую рубрику, их имена перемежаются с именами нетитулованных лиц без какого-либо порядка; зато бояре из разных городов помещены, как правило, в отдельные статьи под заголовками «смольняне», «витебляне», «случане» и т. п., в особую рубрику всегда также выделены татары [536] .
534
РИБ. Т. 27. Стб. 204, 212, 248, 277–278, 287–289 (1480-е гг.); LM. Kn. 8. P. 397–399, 403–404, 407–409. (1507–1509 гг.); РА. М. — Варшава, 2002. № 4. С. 31–33 (1514 г.) и т. д.
535
РИБ. Т. 27. Стб. 204–205, 212, 248, 277–278.
536
Там же. Стб. 191–193, 258–260; LM. Kn. 8. P. 417, 419, 420, 424, etc.
Это наблюдение можно распространить на все документы, вышедшие из великокняжеской канцелярии. Правда, в Переписи войска 1528 г. есть рубрика «То реестр почтов княжецких», но в ней перечислены далеко не все князья: многие из них названы в других пяти разделах перечня (реестре Волынской земли и т. д.), причем члены одного и того же рода (например, князья Лукомские, Соколинские и др.) оказались в ряде случаев в разных рубриках [537] . Эти особенности документа объясняются его назначением: рубрики Переписи соответствуют частям, из которых складывалось литовское войско: «почты» (отряды) панов-рады и магнатов и ополчения отдельных земель [538] . Князья, записанные в центральных реестрах, имели право самостоятельно приводить свои «почты» к месту сбора, а все прочие их собратья должны были идти в составе ополчения своей земли. Поэтому и оказались княжеские фамилии разбитыми на несколько рубрик. Бояре же неизменно и в Переписи 1528 г. объединены в статьи по месту происхождения [539] .
537
Там же. Т. 33. Стб. 16–17. Ср. там же. Стб. 194–195.
538
См.: Любавский М. К.Литовско-русский сейм. М., 1901. С. 471–485.
539
РИБ. Т. 33. Стб. 188–191 и сл.