Погребенный кинжал
Шрифт:
— Мой капитан, — произнесло существо, и слова его раздались не из пасти, а сложились из гудения окружавшего его роя. — Я сказал, что вернусь.
Лицо Гарро застыло от шока. Он знал это существо, знал, как брата.
— Солун!
Локен увидел, как чудовищное насекомое кивнуло.
— Я же говорил вам. Вы не сможете
— Я готов с этим поспорить! — прорычал Варрен. Бывший легионер Пожирателей Миров услышал предостережение Гарвеля и тоже пришел на помощь, размахивая своим тяжелым огнеметом и стремясь поскорее вступить в схватку. Локен и Гарро рефлекторно бросились в стороны, чтобы дать Варрену свободу действий, но существо, которое боевой капитан назвал Солуном, даже не попыталось уклониться.
Варрен зарычал и нажал на спусковой крючок огнемета, распыляя широкую струю раскаленного добела инфернального пламени в скопление роя, целясь в изуродованную фигуру внутри него. Трупные мухи сформировали щит перед своим господином, но пламя сожгло их, превратив в шипящие угли, и захлестнуло существо, некогда бывшее космодесантником.
Предатель превратился в живой факел, но все же рванул вперед, не обращая внимания на отваливающиеся куски хитина. Ревя от боли, враг пробирался сквозь пламя, явно испытывая мучения и все же не боясь их. Дикая улыбка Варрена сползла с покрытого шрамами бородатого лица, как кишки с ножа мясника, когда воин увидел приближающуюся тварь и понял, что она не остановится.
Обгоревший, наполовину уничтоженный монстр оказался на расстоянии вытянутой руки и отбил сопло огнемета своей пятернёй, вместе с тем сомкнув чудовищную клешню на шее Варрена. Странствующий Рыцарь задергался, сопротивляясь и высвобождая всю ярость своего легиона. Схватка превратилась в стремительную рукопашную, полную сокрушительных ударов и неудержимых контратак.
Локен отбил еще одно нападение группы мятежников, на мгновение потеряв из виду Варрена, стараясь расправиться с людьми так быстро, как только мог, а затем развернулся, чтобы выстрелить в насекомоподобное существо. Но эта отвлекшая его атака дорого им обошлась.
Он уже рванулся с места, когда услышал треск ломающейся укрепленной кости. Гарро выкрикнул имя Варрена и ринулся в схватку с высоко поднятым мечом, но второй воин уже обмяк, его шея была изогнута под ужасным углом, а изо рта тек кровавый ручеек.
Мейсер шагнул назад, натолкнувшись на Гарро; казалось, что воин был чем–то ошеломлен и пытался сориентироваться, но на самом деле его тело работало на последних искрах нервных импульсов, посланных умирающим мозгом. Он пошатнулся, выронив огнемет, и рухнул на колени. Локен увидел что–то вроде искры изумления в угасающем взгляде Варрена, прежде чем проблеск жизни в глазах воина исчез навсегда.
Со всех сторон чудовищный рой мух набросился на еще тёплый труп, чтобы полакомиться его кровью, прежде чем она успеет остыть.
Сигиллит попятился, схватившись
— Ах да, конечно. Умно. Очень умно, — он склонил голову, будто кланяясь перед невидимой аудиторией. — Ты сделал то, чего не мог сделать никто, кроме твоего отца, Луперкаль. Ты переиграл меня, — он театрально вздохнул. — Полагаю, в этом я могу винить только себя. Я посвятил себя слишком большому количеству дел за последние дни… И лишь вопросом времени было то, как скоро ты на меня что–то натравишь.
Магистр войны, конечно, не слышал его, но старику показалось правильным сделать это заявление. Малкадор испытывал извращенное удовольствие от того, что оказался прав в своих подозрениях и в конце концов осознал, что да, вся эта шарада была еще одной из десятка сложных попыток его убийства, направленных проницательным и бесчувственным интеллектом Гора.
Тот маленький осколок надежды, за который он держался, — слабенький отголосок веры в то, что еще есть способ мирно закончить войну, — рассыпался прахом.
Тайлос Рубио двинулся на него. В глазах легионера не было ничего, кроме неприязни, чистой и незамутненной ненависти, которую Малкадор видел только у фанатиков и новообращенных. Сверкающий меч Рубио целился в грудь Малкадора, острие готово было вонзиться в его плоть и разрубить надвое.
Но желание убить его, исходящее от Рубио, не было похоже на намерения хладнокровного убийцы. Это читалось в его взгляде, который пылал праведным огнем. Он хотел казнить Сигиллита, потому что Малкадор заслуживал смерти, и в этом была своя правда.
«Но как так получилось?» — удивился он. Была ли здесь задействована телепатическая связь такого невероятного мастерства, что даже Сигиллит не смог ее ощутить, несмотря на все то время, что он читал мысли Рубио? Впрочем, он тотчас же отринул эту мысль.
Нет. Губительные Силы не обладали достаточным мастерством, чтобы создать её; и даже если бы они это сделали, в этом месте любое псионическое или магическое изменение разума Ультрамарина было бы невозможным. Нет, это было нечто гораздо более простое… и, как ни странно, более сложное.
Ненависть Рубио была искренней, старой и давно затаённой, но только сейчас она вынырнула на поверхность. Возможно, организаторы этого плана нашли что–то реальное из прошлой жизни воина и сделали это основой ярости, которую он теперь испытывал по отношению к Малкадору.
«Как бы я сам это сделал?» — он задумался над этим вопросом. — «Я бы отыскал и превратил какую–нибудь давно забытую эмоцию в тёмное и ненавистное отражение её прежнего «я». Детское воспоминание о травме или о родительской любви. Использовать его в качестве основы. Да. Затем обработал бы и оставил созревать в течение многих лет».