Похищена Братвой
Шрифт:
Продолжая идти, я оказываюсь в незнакомой части поместья. Я толкаю дверь, и она ведет в скрытый сад, спрятанный за высокими стенами и разросшимися живыми изгородями. В воздухе слабо пахнет сырой землей и увядшими листьями. Я вхожу, удивленная тем, что нахожу, заброшенное святилище, некогда прекрасные растения теперь высыхают и увядают от недостатка ухода.
Мое сердце разрывается при виде этого. Я всегда питала страсть к садоводству, это было моим маленьким побегом от хаоса жизни. В колледже я активно участвовала в усилиях по охране окружающей среды и даже участвовала
Я опускаюсь на колени возле одного из умирающих растений, провожу пальцами по его хрупким листьям. — Тебе не хватает питания, — бормочу я растению, хмурясь и осматривая почву. Она слишком сухая, слишком плотная. Этим растениям нужна вода, уход, жизнь.
Я встаю, отряхивая грязь с рук, погружаясь в мысли, оценивая печальное состояние этого места. Я делаю себе заметку выяснить, что нужно этим растениям, может быть, самой привести сад в порядок. Мне здесь особо нечего делать, и, может быть, это принесет мне немного спокойствия.
Как раз когда я об этом думаю, я слышу шаги позади себя. Я оборачиваюсь и вижу приближающегося Максима, его выражение лица, как всегда, непроницаемо. Мое тело инстинктивно напрягается при виде его. Он такой сложный человек, суровый, контролирующий, но в определенные моменты, как в ночь нашей свадьбы, под ним скрывается что-то более мягкое. Что-то, чего я не понимаю.
Он останавливается в нескольких шагах, оглядывая сад с легким любопытством. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, его глубокий голос нарушает тишину.
Я колеблюсь секунду, не зная, чем поделиться, но затем указываю на растения. — Сад... он умирает, — просто говорю я. — Растениям нужен правильный уход, правильная почва, вода, солнечный свет. Ими пренебрегали.
Максим поднимает бровь, оглядывая высыхающие листья и коричневеющие цветы. — Ты много об этом знаешь? — спрашивает он нейтральным тоном, но в нем есть намек на интерес.
Я киваю, чувствуя себя немного более комфортно, когда говорю о том, что мне действительно нравится. — Да, я всегда была увлечена садоводством и окружающей средой в целом. Я была членом нескольких НПО в колледже, работала над проектами по охране природы, пыталась что-то изменить. — Я замолкаю, чувствуя себя немного неловко. Зачем я ему это рассказываю?
Глаза Максима слегка сужаются, и на мгновение мне становится интересно, о чем он думает. Его так трудно прочитать, он всегда держит свои эмоции запертыми за этой холодной внешностью. Я жду, что он скажет что-то пренебрежительное, может быть, скажет, что я зря трачу время. Но вместо этого он удивляет меня.
— Как думаешь, ты сможешь привести в порядок этот сад? — спрашивает он, скрестив руки и прислонившись к одному из каменных столбов.
— Я... я не знаю, — признаюсь я, оглядывая беспорядок. — Это довольно плохо. С правильными инструментами и временем я могла бы попробовать.
Максим кивает, его взгляд все еще сосредоточен на мне. — Если это то, что тебя волнует, то делай это.
Его
Но все же, идея восстановить сад, вернуть что-то к жизни, наполняет меня небольшой надеждой. Это то, на чем можно сосредоточиться, то, что ощущается мной среди всего этого хаоса.
— Мне понадобятся некоторые припасы, — говорю я через мгновение, прощупывая почву. — Мне придется достать новую почву, инструменты, может быть, даже новые растения.
— Составь список, — говорит он, выпрямляясь. — Я попрошу Артема принести все, что тебе нужно.
Я моргаю, удивленная тем, как легко он согласился. — Правда?
Он пожимает плечами, его глаза прикованы к моим. — Ты моя жена, София. Если это то, что ты хочешь сделать, то делай это.
Я сглатываю, медленно кивая. Странно, ощущение, что у меня есть какой-то контроль над чем-то, даже если это всего лишь сад. Я не уверена, как относиться к тому факту, что он дает мне это, но пока я это приму.
— Спасибо, — тихо говорю я, почти не зная, как выразить свою благодарность, не чувствуя себя… обязанной ему.
Я подхожу к нему ближе, чувствуя, как легкая улыбка шевельнулась в уголках моих губ. — Я ценю это, ты знаешь, — говорю я, мой голос тихий, но наполненный большей уверенностью, чем раньше.
Максим смотрит на меня, его пристальный взгляд не дрогнул. На мгновение я ожидаю, что он отмахнется или скажет, что это неважно, но вместо этого его губы изгибаются в слабой ухмылке. — То, что мое, то твое, — говорит он. — Тебе не нужно разрешение на это, София. Ты можешь делать все, что хочешь.
Его слова застают меня врасплох. В них есть какая-то странная искренность, чего я от него не ожидала. Может быть, он не так плох, как я думала. Может быть, все это, напряжение между нами, борьба за власть, страх, проистекает из ужасных обстоятельств, в которые мы были брошены.
Смерть моего отца, его потребность в мести... Я понимаю, что в каком-то смысле гнев Максима был обоснованным. Он тоже терял людей. Ему пришлось нести в себе ту же ярость, что и я, и, возможно, просто возможно, это то, что нас объединяет.
Внезапное осознание заполняет пространство между нами. Я встречаюсь с ним взглядом, чувствуя, как что-то меняется, как будто я вижу его впервые, не как человека, который похитил меня или женился на мне по необходимости, а как того, кто может понимать меня больше, чем я изначально предполагала.
— Эта улыбка тебе идет, — говорит он, его голос слегка понижается, в нем появляется нотка теплоты. — Тебе стоит улыбаться чаще.
Я моргаю, застигнутая врасплох комплиментом, и прежде чем я могу остановить себя, я краснею. Жар разливается по моим щекам, и я смотрю вниз, смущенная. Как он это делает? Как он заставляет меня чувствовать себя такой уязвимой всего несколькими словами?