Похищение быка из Куальнге

Автор неизвестен

Так заслужил Лох пощаду и пропел он гойде-лам правило верности:

— Пусть успокоятся белые наконечники копий и пр.

И сказал тогда Лох, что в благодарность за пощаду желает он наречь девять колесниц Луга, и объявил Луг, что согласен на это. Обратился к нему Лох и сказал: — Луахта, Анагат и пр.

— Скажи, каковы имена их возниц?

— Медол, Медон, Мот и пр.

— Каковы имена их кнутов?

— Не трудно ответить: Фее, Рее, Рохес и пр.

— Как же зовут лошадей?

— Кан, Дориада и пр.

— Скажи, много ли пало в сражении?

— О народе простом н незнатном не ведаю я, — молвил

Лох, — что до вождей, королей, благородных фоморов, детей королевских, героев, то вот что скажу: пять тысяч, трижды по двадцать и трое погибли; две тысячи и трижды по пятьдесят, четырежды двадцать тысяч и девять раз по пять, восемь раз по двадцать и восемь, четырежды двадцать и семь, четырежды двадцать и шесть, восемь раз двадцать и пять, сорок я два, средь которых внук Пета, погибли в сражении — вот сколько было убито великих вождей и первейших фоморов.

Что же до черни, простого народа, людей подневольных и тех, что искусны во всяких ремеслах, пришедших с тем войском — ибо каждый герой, каждый вождь и верховный правитель фоморов привел свой свободный и тяглый народ — всех их не счесть, кроме разве что слуг королей. Вот сколько было их по моему разумению: семь сотен, семь раз по двадцать и семь человек заодно с Сабом Уанкеннах, сыном Карпре Колк, сыном слуги Индеха, сына Де Домнан, слугой самого короля фоморов.

А уж полулюдей, не дошедших до сердца сражения и павших поодаль, не сосчитать никогда, как не узнать, сколько звезд в небесах, песка в море, капель росы на лугах, хлопьев снега, травы под копытами стад да коней сына Лера в бурю.

Вскоре заметил Луг Бреса без всякой охраны, и сказал Брес: — Лучше оставить мне жизнь, чем сгубить!

— Что же нам будет за это? — спросил его Луг.

— Коль пощадите меня, вовек не иссякнет молоко у коров Ирландии.

— Спрошу я о том мудрецов, — молвил Луг, — в, придя к Маелтне Морбретах, сказал: — Пощадить ли Бреса, дабы вовек не иссякло молоко у коров Ирландии?

— Не будет ему пощады, — ответил Маелтне, — ибо не властен Брес над их породой и потомством, хоть на нынешний век он и может коров напитать молоком.

И сказал тогда Луг Бресу: — Это не спасет тебя, ибо не властен ты над их породой и потомством, хоть и можешь коров напитать молоком.

Отвечал ему Брес: <…>

— Чем еще ты заслужишь пощаду, о Брес? — молвил Луг.

— А вот чем, — сказал тот, — объяви ты брегонам, что если оставят мне жизнь, будут ирландцы иметь урожай каждую четверть года.

И сказал Луг Маелтне: — Пощадить ли нам Бреса, чтобы снимать урожай каждую четверть года?

— Это нам подойдет, — ответил Маелтне, — ибо весна для вспашки и сева, в начале лета зерно наливается, в начале осени вызревает и его жнут, а зимой идет оно в пищу ирландцам.

— И это не спасет тебя, — сказал Бресу Луг.

— <…>,— молвил тот.

— Меньшее, чем это, спасет тебя, — сказал Луг.

— Что же?

— Как пахать ирландцам? Как сеять? Как жать? Поведай о том и спасешь свою жизнь.

— Скажи всем, — ответил на это Брес, — пусть пашут во Вторник, поля засевают во Вторник, во Вторник пусть жнут.

Так был спасен Брес.

В той битве воитель Огма нашел меч Тетра, короля фоморов и назывался тот меч Орна. Обнажил Огма меч и обтер его, и тогда он поведал о всех совершенных с ним подвигах, ибо

по обычаям тех времен обнаженные мечи говорили о славных деяниях. Оттого воистину по праву протирают их вынув из ножен. И еще, в эту пору держали в мечах талисманы, а с клинков вещали демоны, и все потому, что тогда поклонялись оружию люди, и было оно их защитой. О том самом мече Лох Летглас сложил песнь. <…>

Меж тем Луг, Огма и Дагда гнались за фоморами, ибо увели они с собой арфиста Дагда по имени Уаитне. Подойдя к пиршественной вале, увидели они восседавших там Бреса, сына Элата и Элата, сына Делбаета, а на стене ее висела арфа, в которую сам Дагда вложил звуки, что раздавались лишь по его велению. И молвил Дагда:

Приди Даурдабла, Приди Копр кетаркуйр, Приди весна, приди зима, Губы арф, волынок и дудок.

Два имени было у той арфы — Даурдабла, «Дуб двух зеленей» и Койр Кетаркуйр, что значит «Песнь четырех углов».

Тут сошла со стены арфа и, поразив девятерых, приблизилась к Дагда. Три песни сыграл он, что знают арфисты, — грустную песнь, Сонную песнь и песнь смеха. Сыграл он им грустную песнь, и зарыдали женщины. Сыграл он песнь смеха, и женщины вместе с детьми веселились. Сыграл он дремотную песнь, и кругом все заснули, а Луг, Дагда и Огма ушли от фоморов, ибо желали те погубить их.

И принес Дагда с собой… из-за мычания телки, что получил он в награду за труд. Когда же подзывала она своего теленка, то паслась вся скотина Ирландии, что угнали фоморы.

Когда закончилась битва, и расчистили поле сражения, Морриган, дочь Эрнмаса, возвестила о яростной схватке и славной победе величайшим вершинам Ирландии, волшебным холмам, устьям рек и могучим водам. И о том же поведала Бадб. — Что ты нам скажешь? — спросили тут все у нее.

Мир до неба, Небо до тверди, Земля под небом, Сила в каждом. А потом предрекла она конец света и всякое зло, что случится в ту пору, каждую месть и болезнь. Вот как пела она: Не увижу я света, что мил мне, Весна без цветов, Скотина без молока, Женщины без стыда, Мужи без отваги, Пленники без короля, Леса без желудей, Море бесплодное, Лживый суд старцев, Неправые речи брегонов, Станет каждый предателем, Каждый мальчик грабителем, Сын возляжет на ложе отца, Отец возляжет на ложе сына, Зятем другого тогда станет каждый, Дурные времена, Сын обманет отца, Дочь обманет мать.