Похищение чародея
Шрифт:
За окном нашего номера сквозь ветки сосны видна тихая улочка. Такая тихая и мирная, усыпанная желтыми листьями, что невозможно поверить, что мы живем на краю света, а не проводим отпуск в подмосковном доме отдыха. И листья на асфальте — осенние. А ведь обман: хитрые здешние деревья сбрасывают их, чтобы достойно встретить сезон дождей цветами и юными листочками. По улочке едет рикша на велосипеде с коляской. Рикша в шерстяной шапочке и
Мы с Отаром весь день проспали. Старый лакей, сохранившийся с колониальных времен, не смог разбудить нас к обеду. Мы очнулись вечером, полные раскаяния за потерянный день (по крайней мере я был полон раскаяния, а Отар подвел под наш сон здоровую теоретическую базу, чем меня почти утешил).
У нас большая комната, высокий белый потолок которой разделен на квадраты темными деревянными рейками, что напоминает об английской таверне, где мне, правда, не приходилось бывать. На планках мирно спят маленькие ящерки — неужели они никогда не падают? Вспольный разместился за стеной.
— Разбудить его? — спросил я Отара.
— Даже не знаю, — сказал Отар. — Намаялся он….
Такое проявление нежности со стороны Отара — явление редкое.
Все-таки я, презрев условности, постучал к Вспольному.
— Мы идем ужинать, — сказал я ему.
— Я тоже, — откликнулся Вспольный. — Спасибо.
Он спал меньше нас. С вертолета он бросился на телефонную станцию и пробился в Лигон, чтобы лично доложить Ивану Федоровичу, что все обошлось.
В столовой, с такими же планками на потолке, было почти пусто. Наверно, не сезон. Или туристы поспешили домой. Туристы не любят переворотов — это нарушает график осмотра достопримечательностей.
За соседним столом сидел господин Матур. Синяк у него под глазом пожелтел. Вид был удрученный.
— О, дорогие друзья! — воскликнул он при нашем появлении.
По-моему, радость была искренней.
— Вы разрешите присоединиться к вам?
Вспольный, по-моему, был не рад, так как отвечал за нашу нравственность, а от Матура так и несло безнравственностью. Я сказал:
— Пожалуйста.
Все-таки мы вместе пережили все приключения. Матур успел как-то переодеться. Он был в темном, узком для него костюме, шея обмотана толстым шарфом.
— Ваш саквояж не нашелся? — спросил я.
— Эти бандиты выкинули мой саквояж. И деньги, представляете, деньги.
Я должен был бы спросить, много ли денег. Но вместо меня вопрос задал Отар:
— Вы знакомы с князем Урао?
— А что?
Матур был настороже. Не успел Отар что-либо добавить, как он уже заговорил, как отличник на экзамене:
— Мы с ним друзья детства. Вместе учились в колледже. В одном классе. Славное давнее время… Но потом князь получил настоящее образование в Кембридже.
— Это видно, —
Вспольный осуждающе фыркнул. Он уже успокоился, от его героизма и следа не осталось. По дороге в ресторан он успел сообщить мне, что от окна дует, что Иван Федорович беспокоится о нас, что атташе-кейс погиб при вынужденной посадке и он вновь оказался без носильных вещей.
— Знаете… — Матур наклонился к нам й понизил голос, хотя в зале не было никого, кроме официанта, перетиравшего вилки в дальнем конце зала. — Бандиты убежали. Солдаты и телохранители князя гнались за ними по джунглям и, возможно, убили их. А если не убили?
Матур театрально оглянулся — он допускал, что бандит скрывается под столом.
— А кто они, не удалось установить?
Матур развел руками. Вспольный недоверчиво прищурился. Он-то знал, что Матур приспешник империализма.
Мы замолчали. Несколько часов, проведенных в мягких постелях, в чистой комнате с соснами за окном, превратили всю фантасмагорию последних суток в какой-то сон. И Матур напомнил о прошлом. Я даже ощутил к нему неприязнь, словно он хотел снова утащить нас в ночь, к выстрелам, взрывам и всяким противоестественным вещам. Видно, Матур почувствовал это.
— И когда вы приступаете к работе? — спросил он.
Я с трудом досидел до конца ужина. Новости взывали к немедленным действиям. Я не понял деталей. Но для делового человека важнее охватить проблему в целом.
Разумеется, предсказать землетрясение нельзя. Но они не производят впечатления шарлатанов. Значит, стоит рискнуть? Поставить на темную лошадку?
Я подождал, пока русские поднялись к себе, и подошел к портье — заморенному англолигонцу из неполноценной расы гибридов, оставленных англичанами в память о своем многолетнем господстве.
— Я могу заказать телефонный разговор с Лигоном?
— Линия не работает, — ответил он внешне вежливо, но с внутренним вызовом, свойственным людям, когда-то обладавшим маленькой административной властью.
— У меня срочное дело, — сказал я.
— Линия отключена по распоряжению военного коменданта.
— Тогда примите срочную телеграмму.
— Не могу, — нагло усмехнулся портье. — Дойдите до телеграфа.
— Телеграф открыт? — спросил я, стараясь улыбаться.
— До восьми, — сказал портье.
Было двадцать минут восьмого. Скорее. Вторично я оказачся обладателем информации, стоимость которой трудно переоценить. И я должен был отправить две телеграммы.
— Господин Матур, — догнал меня голос портье.
— Что?
— В Танги комендантский час. С шести вечера.
Я махнул рукой и выбежал на улицу. Комендантский час для тех, кто обладает документами, я же не обладаю ничем — я ограблен и гол. Мне нечего терять.
И с разумной осторожностью, скрываясь в тени деревьев, я побежал к телеграфу.