Похищение Эми
Шрифт:
— Она не наша, ты не можешь просто взять и сделать нас своими.
Качая головой, встаю с кровати, готовый отправиться в церковь. Я не хочу так быстро оставлять их одних, но жизнь заключается в том, чтобы делать то, чего ты не хочешь делать.
Подойдя к ней, обнимаю ее за талию прежде, чем она успевает сразиться со мной и, наклонившись, целую ее в губы. На этот раз не так нежно, как когда мы были на кухне.
Нет, я целую ее, как вчера вечером в темноте.
Я не прошу ее о подчинении, а беру то,
Наши губы сливаются, и Эми борется со мной даже сейчас. Не уверен, что был бы счастлив, если бы она легко сдалась. К счастью, она этого не делает.
Ее руки касаются моей груди, чтобы оттолкнуть меня, но я продолжаю ее целовать. Обхватив ее за талию, грубо прижимаю Эми к моему поднимающемуся члену. Твердая плоть давит через мои штаны на ее живот.
Требуются минуты, а не мгновения, чтобы заставить ее ответить так, как я хочу. Поначалу она делает это так неуверенно, словно это ее способ покончить с этим.
Когда, подняв, прижимаю ее к двери, мой член вжимается в ее киску, толкаясь в нее, я начинаю чувствовать реакцию, которую хочу.
Задыхаясь, я отрываюсь от ее губ и поворачиваю голову набок, чтобы вцепиться в ее шею. Я не оставлю засоса. Нет, я быстро кусаю ее, и ее писк – все, что мне нужно, чтобы убедиться, что я получил то, что хотел.
— Почему ты укусил меня!? — фыркает она, и ее дыхание так же затруднено, как мое собственное.
— Отмечаю то, что принадлежит мне.
Ссаживая Эми, я оставляю ее смотреть на меня, как на сумасшедшего, когда выхожу из спальни.
Останавливая Джонатана, выгружающего последний ящик из своего внедорожника, я спрашиваю:
— С какой проблемой ты столкнулся в квартире?
— Пять наблюдающих парней, два из которых уже не будут проблемой. Это были не лучшие русские, которых могли бы использовать для наблюдения за ее домом, поэтому у нас не было никаких проблем. Уйти было легко, и за нами не было преследования. Но все было так, как мы и думали: они наблюдали и ждали, когда она вернется. Они уже были готовы схватить ее.
Кивая головой, я говорю:
— Хорошо, я вернусь через пару часов. Свяжись со мной, если тебе что-то понадобится или что-то произойдет. Все равно что, дай мне знать, и я вернусь. Хотя, бл*ть, будь начеку. Мне не нравится, что русские замешаны во всем этом.
— Тебе и мне, брат.
Ударившись с ним кулаками, иду к своей машине.
Сидя в машине возле церкви отца Косса, набираю номер Саймона. Это парень, который в значительной степени является для нас главой разведки.
— Эндрю.
— Саймон, звонил отец Косс. Он хочет, чтобы я пришел на исповедь.
— Интересно. Он сказал, почему?
— Нет, но он хотел, чтобы я приехал в ближайшее время, —
— Понял, перезвони мне, когда закончишь.
Завершив вызов, я открываю дверь и попадаю под порыв дождя и ветра. Бл*ть, вечер обещает быть промозглым.
Церковь, в которую я вхожу – одна из тех, что выглядят как большой старый замок. Она была здесь когда Гарден-Сити только зарождался, и с тех пор практически не изменилась. Вокруг церкви и ее стоянки возвышаются современные здания – большие стеклянные чудовища, но они не могут превзойти внушительный вид этой церкви.
Пройдя через широкие двойные двери, я стряхиваю капли дождя, стоя в проходе. Глядя на ряды скамеек, вижу людей всех слоев общества, сидящих или преклонивших колени в молитве.
Отец Косс разговаривает с парой пожилых женщин. Заметив меня, он слегка кивает мне головой.
Повернув налево, направляюсь прямо к исповедальне, чтобы дождаться седого старика. Он похож на старого сержанта-инструктора по строевой подготовке, а не на священника.
Усаживаясь в кабину, я наклоняюсь вперед, чтобы задернуть занавеску.
Однажды я спросил Люцифера, что он говорит святому отцу во время «исповеди».
Я не могу забыть его взгляд, когда он сказал: «Я ничего ему не говорю. Это он говорит со мной».
Когда старик появляется с другой стороны перегородки, я приветствую:
— Отец.
— Рад снова видеть тебя в церкви. Давно тебя здесь не было. Я думал, ты уже позабыл, где она находится.
— Ха! — усмехаюсь я. Он знает, что ноги бы моей не было ни в одном из этих ящиков, если бы не информация, которую он для нас имеет.
— Смех только отдалит тебя от Бога, Эндрю, — устало говорит он.
— Я почти уверен, что старик уже забыл обо мне. Нет смысла попадать сейчас под его сомнительную милость.
— Эндрю, я уже говорил тебе…
— Отец, давайте обойдемся без риторики, — просунув руку через маленькое окошечко в задней части кабинки, я протягиваю ему конверт с деньгами.
— Как пожелаешь, но если когда-нибудь захочешь поговорить… В любом случае, давай посмотрим, что ты мне принес.
Он пересчитывает деньги, полагая, что это заставит меня рассмеяться, но я знаю по опыту, что если сделаю это, мне придется заплатить больше.
Я держу рот на замке, ожидая, пока он закончит.
— Старому священнику приятно видеть, как сегодняшняя молодежь заботится о церкви, — говорит он, а затем тихо шепчет мне. — Вы, ребята, уже какое-то время делаете много шума в городе. Есть ли шанс, что это скоро утихнет?
— Полагаю, да, но у нас все еще есть дела, о которых нужно позаботиться.
— Над сколькими еще телами я буду вынужден провести обряд прощания прежде, чем... он будет удовлетворен? — спрашивает отец Косс все тем же усталым тоном.