Похищение Европы
Шрифт:
Через несколько минут митрофановский особняк погрузился в глубокий послеобеденный сон. Наступила тишина. Но… Скорее, не тишина, а обманчивое затишье, какое обыкновенно бывает перед бурей.
Зорин нервно расхаживал по необъятному кабинету. Дорога из угла в угол занимала ровно тридцать шесть шагов. За полчаса непрерывного хождения он намотал уже не меньше двух километров.
Притихший Хайловский сидел на краешке стула и следил за шефом. Тридцать шесть
Наконец он улучил мгновение, когда складки на лбу у Зорина слегка разгладились. Вместо шести их стало три — это означало, что шеф способен более или менее адекватно воспринимать окружающую действительность.
— Виктор Петрович! — придав голосу нарочитую бодрость, сказал Хайловский. — На вашем месте я бы так не переживал. Ну зачем драматизировать ситуацию? Кто знает, может….
Он осекся, не договорив. Конец фразы застрял в гортани. Зорин в три прыжка преодолел расстояние до Глебушки, что никак не вязалось с дородностью фигуры Виктора Петровича, и больно вцепился в плечо Хайловского. Количество складок достигло критической величины; незадачливый политтехнолог насчитал девять и сбился. На пышных щеках Зорина расцвели нехорошие розы румянца того цвета, что обычно кладут на крышку гроба.
— Заткнись, сморчок! — заорал Зорин, и Хайловский втянул голову в плечи. — Я целыми днями только и слышу от тебя: «Виктор Петрович то, Виктор Петрович се…»! Зудишь над ухом, как надоедливый комар, которого все время хочется… — Зорин размахнулся и припечатал мясистую ладонь к столу, — прихлопнуть!
— Господин Зорин, — промямлил Глебушка. — Зачем вы переходите на такой тон? Я — очень известный в своих кругах специалист. К моим рекомендациям прислушиваются…
— Пусть прислушиваются, — процедил Зорин. — А я предлагаю тебе засунуть их туда, где солнце не светило! «Рекомендации»! — передразнил он Хайловского. — Да что ты еще умеешь, кроме как давать свои дурацкие рекомендации? Чесать языком я и сам мастер. Тут меня учить не надо. Но с Беловым этот номер не пройдет! Понимаешь? Он, в отличие от твоих кремлевских шаркунов, человек дела. И если он сказал, что найдет метеорит, значит, так и будет.
— Ну что такое метеорит? — попытался обратить все в шутку Хайловский. — Кусок камня! Только распорядитесь, и уже завтра у вас будут тонны таких камней. Перевяжете один красной ленточкой и подарите этому слепому. В чем проблема-то?
— Проблема в том, — Зорин внезапно стал совершенно спокойным, и Глебушка расценил это как очень нехороший признак, — что любое, даже самое изощренное вранье имеет свой конец. И если ты хочешь, чтобы люди тебе верили, время от времени надо им подкидывать хотя бы маленький кусочек правды.
— Что-то я не пойму, — удивился Хайловский. — Вы хотите, чтобы вам верили, или же — стать губернатором Камчатки?
— А ты думаешь, это не одно и то же? Времена нынче не те. Все изменилось. За последние десять лет вы наворотили столько всякой лжи, что люди устали.
— Так что же вы предлагаете? — насторожился Хайловский. — Согласно последним сведениям вашего осведомителя, Белов скоро выйдет на след метеорита и принесет его в клювике Рультетегину. Как вы его обойдете?
Зорин молчал. Он сел за стол, ослабил узел галстука и достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку с нужными телефонными номерами — первое и самое главное оружие прожженного аппаратчика. Правда, Виктор Петрович понимал, что годы дают себя знать, — раньше он помнил все нужные номера наизусть, теперь их приходилось записывать.
Зорин потянулся было к телефону, но на полпути остановил руку и выразительно посмотрел на Хайловского.
— Знаешь… А не пошел бы ты… Погулять?
— Виктор Петрович! — встревожился Хайловский. — Что вы собираетесь делать? Я хочу вас предупредить — не следует идти на крайние меры. Это может обернуться против вас!
— Иди погуляй! — тихо повторил Зорин.
— Виктор Петрович! — заголосил Глебушка. — Не забывайте, что поставлено на карту! Некоторые решения, которые сейчас кажутся вам единственно правильными, отзовутся потом…
— Я уже принял решение, — отрезал Зорин. — Именно потому, что слишком многое поставлено на карту! А теперь — пошел вон, чистоплюй!
Хайловский вскочил и принялся поправлять складку на брюках.
— Я уйду! — сказал он. — Но не потому, что вы мне так велели, а потому, что сам не хочу принимать участие в подобных играх! Я — против всяческого криминала!
— Не надрывайся так, — успокоил его Зорин. — Нас никто не пишет, кабинет чист. Вали, или мне придется запустить в тебя чем-нибудь.
Виктор Петрович остановил взгляд на массивном мраморном пресс-папье. Хайловский проследил, куда смотрит Зорин, и поторопился выйти.
— Дикарь! — шипел он, закрывая за собой дверь кабинета. — Варвар! Ему только туземцами править!
Собственно говоря, Хайловский был недалек от истины. Зорин этого и хотел.
Виктор Петрович дождался, когда Глебушка уйдет, и придвинул к себе телефонный аппарат. Он еще несколько минут обдумывал предстоящий звонок, взвешивая все «за» и «против».
— Так не бывает: чтобы и пиво выпить, и пену не сдуть, — наконец сказал он и набрал номер. — Да! Узнал? Слушай меня внимательно. Ты говорил, что у тебя есть бригада лихих бойцов. Так вот, мне нужен… — он посмотрел в свои записи, — Кондрашов Виталий Сергеевич. У него есть одна очень ценная карта. От тебя требуется…
Выбор был сделан. Назад дороги не было. Пусть и не открытое, но очень напряженное противостояние с Беловым достигло той точки, когда отступать уже невозможно. Тут уж — либо пан, либо пропал!